|
Ясный шум заставил его остановиться. Он высунул голову из неподвижного моря колосьев. Справа внизу по равнине тянулось обсаженное деревьями шоссе, спускаясь к пруду. Шум исходил оттуда. То были мерные и ровные шаги группы людей, шедших по дороге, но падавшая от шоссе тень от деревьев скрывала их от него. Порою темное передвигавшееся по земле пятно прорезывало белизну лунного сияния, но было слишком темно, чтобы он мог различить очертания людей. Шаги вскоре затихли, казалось, затерялись в шелесте колебавшегося кустарника. Вот как! Славно они сговорились. У него мелькнула мысль, что, быть может, была организована правильная облава на него. Глупо было бы попасться в ловушку! Затаившись, как заяц, в густоте пшеницы, он стал размышлять, объятый вдруг нерешительностью. Его страсть была сильней. Поля пересекала дорожка, по которой прошли лесники. Яркий свет заливал ее. Перейти ее представляло опасность. Он съежился в комок, прыгнул и перескочил через дорожку в чащу колосьев и побежал со всех ног, расчищая себе проход. Но пшеничное море внезапно оборвалось. Перед ним лежало поле картофеля. Это обнаженное, открытое пространство озарялось лунным сиянием. Ну, что же? Он выкинет новую штуку. Лег, распластавшись всем телом, в одну из канавок. Темная скученная зелень загибала над ним густые своды. Он принялся ползти на животе, раздвигая перед собой сплетение стеблей. Тишина снова водворилась в лесу. Таинственный топот ног, доносившийся со стороны пруда, растаял в немой неподвижности далей. Забор огорода Гюлоттов преградил ему вскоре путь. Неосторожно было бы продвигаться дальше по наружной стороне. Какому-нибудь подозрительному или усталому леснику могло придти в голову задержаться у лесной опушки. Ищи-Свищи проделал в заборе дыру, нырнул в огород и побежал большими шагами вдоль ограды, согнувшись вдвое. Немного дальше возвышался фруктовый сад, отделенный от строений фермы протоптанной дорожкой. Там стояли телеги, сложенные в кучи дрова и были разбросаны выкорчеванные пни. В конце огорода возвышался на четырех кирпичных столбах навес с коричневыми черепицами крыши. Ищи-Свищи прошел мимо навеса, заглушая шум своих башмаков. До него ясно доносилось из хлева протяжное дыхание коров, и порой в конюшне лошадь фыркала, тянула за привязь и взрывала копытами землю. Во всем, казалось, была разлита жизнь Жермены. Он прислушивался ко всему, восхищенный. Здесь все ему было родное. И, будучи так близко от нее, он вдруг почувствовал прилив страха. Ему почудилось, что земля заколебалась под его ногами и что-то подступило к горлу. Со стороны пруда доносилось кваканье лягушек. — 577 —
|