|
Жермена закрыла глаза, пробуя заснуть. Лежа на спине, она испытывала сладострастное чувство прикосновения к своему телу холодного клевера. Она поглаживала руками по его жирной поверхности. Она расстегнула кофту, и легкий ветерок обвевал ее тело и нежно щекотал. Это ей напомнило прикосновение руки Ищи-Свищи, когда он украдкой пощекотал своими пальцами, ради смеха, около кисти ее руки. И она опять вспомнила об его страстном поцелуе, который он запечатлел на ее устах. В сущности, она глупо делала, что так жеманничала. Разве женщины, которых она знала, не имели связей. Ее возраст, наконец, не позволял уж больше оставаться в девушках, и, раз женихи не являлись, она сама должна была найти себе возлюбленного, если не этого, так другого. В глубине ее уже ослабевшей души началась борьба. Нехорошо распускать себя и поддаваться таким мыслям. Она должна была бы заглушить их с первого же момента. Кто этот Ищи-Свищи? Какой-то бездомный бродяга. И смутная досада, что это не был другой кто-нибудь, овладела ею, сын, например, фермера или хотя бы даже лесничий. Она полюбила бы его с радостью, потом последовала бы свадьба, честь честью. Свадьба! Наплевать ей на нее. Она хотела выйти замуж лишь по своему выбору и за такого же сильного, как, примерно, он. Она ненавидела всех тех, кто не был мужественен, крепок, коренаст и смел. Она ведь сама крепкая и сильная. И ее мысль перенеслась к племяннику Изару, этой канцелярской крысе, у которой даже не было сил танцевать с ней на балу. А он! Она представила тогда себе, как Ищи-Свищи пробирался сквозь толпу неподвижно застывших танцоров; она видела его перед собой, как приподнимал он ее на руках, словно перышко, расталкивая всю залу. Да, это был настоящий мужчина! И она слышала его голос, который глухо спрашивал: «Хочешь, я разбросаю их всех?» Почему она не сказала «да». Вот была бы потеха. И этот человек любил ее! Не стал бы мужчина так вести себя пред девушкой, если бы не любил ее. У него были нежные слова, которые бывают лишь на устах влюбленных. И она повторяла самой себе с улыбкой те выражения, которые она запомнила. Да и почему бы ему не любить ее по-своему, страстно, жестоко и нежно? Почти так, как она понимала любовь. Животные не любят по-иному. И потом, быть может, можно как-нибудь сделать, чтобы никто не заметил их любви. Нужна только осторожность. Ее, наверно, не осудят за то, что она немного позабавилась, когда была молода. Позднее не будет уже времени. Лета подходят; пора любви минует; никому уже она не понравится. Да и то подумать. Выходят девушки замуж и нечем вспомнить им молодости. А разве сама любовь не разлита в крови по жилам? — 499 —
|