|
— Несомненно, она! Но как меняет лицо эта мальчишеская прическа. Сейчас она стала символом женской независимости, если не силы. В древности Далила остригла волосы Самсону. Теперь, чтобы сделаться мужественной, она состригает свои. — Она постарела на десять лет, — великодушно воскликнула Елена Сюз. — Ну — на пять. Она выглядела девятнадцатилетней, когда ей был двадцать один, это как раз и будет ее возраст; ведь со времени скандала прошло два года. — Двадцать три года? А на вид ей все тридцать… — Ну что вы! Она интереснее, чем прежде… Эффектная, но с оттенком тайного страдания. По-моему, она прелестна… Ай! — Он обернулся к Мишель и сердито ей погрозил: — Если ты будешь продолжать, я тебя вздую! Но Мишель с видом томной кошечки промурлыкала в ответ: — Я это обожаю! Со времени памятного спектакля она прикомандировала к себе для особых услуг Макса де Лома. Неожиданно покинутый Понеттой, влюбившейся в Сашу Волана после его триумфа на Изеэрских гонках, Макс охотно поддерживал связь с д'Энтрайгом. Маркиз, поглощенный своей скаковой конюшней и тренировкой жокеев, наслаждался приданым, а Макс — его женой. Мадам Жакэ со времени получения премии Жорж Сайд приютила его и готовила ему на своих четвергах премию «Романа» (30.000 франков от Французской Академии — в ответ на премию Бальзака в 20.000 франков). Прозвучали последние такты джимми. Пары расходились. Мишель навела свой лорнет на Монику. — Все-таки это правда — удивительный у Моники характер!.. А кто с ней за кавалера? Что за тип? — Да это Никетта, — воскликнул узнавший ее Макс де Лом. — Как, однако, меняют крашеные волосы. — Они все еще вместе? — изумилась Елена Сюз. Она с любопытством рассматривала Монику Лербье, декораторшу, и ее пресловутую подругу Никетту, в течение тридцати лет знаменитую звезду мюзик-холлов. Париж был помешан на ее гортанном голосе, безупречных ногах и остром языке, всегда облизывающем углы крупных губ. Уродина со вздернутым носом… Только глаза, как карбункулы… — Они не очень-то стесняются, что и говорить, — сказал Макс де Лом. Никетта и Моника уселись за столиком, как влюбленные. Подруга нежно накинула на шею Моники свой меховой палантин. — Как трогательно! — съязвила Елена Сюз. — Не воспламеняйтесь, Сюзонн! — захохотала Мишель. — Место занято. Елена Сюз, лесбиянка, недовольно пожала плечами. Она никак не могла простить Монике, что та отклонила ее домогательства, переданные через Жинетту Морен. Это было давно, Жинетта тогда еще только считалась невестой министра в кабинете Пэрту. — 1432 —
|