|
— Вы не слушаете меня, дорогая?… Он нежно взял ее за руку. Она тихонечко отняла. — Простите меня… я рассеянна… — Что такое?… Алина покачала головой. Если бы признаться… но это невозможно. — Почему вы перестали навещать меня, Алина?… — Клара не любит меня… — О, пустое… Но она не верила и ревновала. Шемиот сказал певуче: — Я много думал о вас, Алина… вы немножко беспутная женщина. При большом ветре вы способны побежать к морю и протягивать к нему руки и петь, воображая себя Ундиной… в глубокую метель вы можете бродить по незнакомым улицам и считать себя одинокой и быть действительно одинокой в целом мире. Вы страстно влюбитесь в голос поющий за чужой изгородью, и проплачете ночь из-за артиста, который спускался по лестнице, надевая перчатку… Другой раз, не зная о том, вас сведет с ума епископ, служивший мессу, с лицом Христа. А потом вы исхудаете из-за того адмирала, который стоит у руля, и его плащ развевается самым романтическим образом… Ах, Алина, вы очень забавны… Клара принесла им кофе. Она даже надела фартучек, словно горничная. Вероятно, с таким же лицом она прислуживала и покойной жене Шемиота. Потом она ушла и затаилась в соседней комнате. Алина через стену чувствовала ее присутствие. Она сказала, отпивая кофе: — Утром у меня была Христина. Ей очень тяжело… Шемиот холодно пожал плечами. — Христина Оскерко дурно устроила свою жизнь. Алина пыталась защитить ее. Все состояние принадлежит брату, Витольду. Он кутит и много проигрывает. А Христина при нем в роли едва ли не экономки. — Держитесь подальше от нее, — настаивал Шемиот, — ваша дружба безнравственна. Я это понял с первого взгляда. Христина внесет сумбур, сплетни, несчастье и сожаление. Пусть она кается на стороне. Где ее ребенок? Властный тон Шемиота очаровал Алину. Она ответила несмело, глядя на его тонкую руку, которую утомлял огромный изумруд. — Где ребенок Христины? Она отдала его в частный пансион. Клара ходила за дверью. Шемиот мысленно улыбнулся. Заставить женщину объясниться в любви, когда другая женщина плачет за дверью, — вовсе не так уже плоско. — Почему вы не выходите замуж Алина? Она засмеялась и смеялась долго, чтобы скрыть волнение. — Но… разве вы?… Святая Мария!.. Если бы вы захотели жену… Он чуть-чуть поклонился: — Я знаю, вы очень расположены ко мне, Алина. Но я не гожусь для роли мужа… Я вас так понял? Она не упала в обморок, а проговорила чужим голосом: — Вы меня поняли. Я люблю вас, Генрих… — 1261 —
|