Пьер и Мария Кюри

В надежде, что Академия будет иметь удовольствие видеть Вас в Стокгольме, прошу Вас и Вашу супругу принять уверения в моих отменных чувствах».

Пьер Кюри — профессору Ауривилиусу, 19 ноября 1903 года:

«Господин Непременный секретарь, мы крайне признательны Академии наук в Стокгольме за ту большую честь, какую она нам оказала, назначив нам половину Нобелевской премии. Мы просим Вас быть столь любезным и передать Академии нашу самую искреннюю признательность и благодарность.

Нам очень трудно приехать в Швецию на торжественное собрание 10 декабря.

Нам нельзя уезжать отсюда в это время года, так как это внесло бы большую путаницу в преподавание, порученное каждому из нас двоих. В случае, если бы мы и поехали на данное заседание, мы смогли бы остаться лишь на очень короткий срок, так что едва успели бы познакомиться со шведскими учеными.

Кроме того, мадам Кюри болела все это лето и не совсем еще поправилась.

Я просил бы Вас отложить на более поздний срок наше путешествие и доклад. Например, мы могли бы приехать в Стокгольм на Пасхе или, еще удобнее, — в середине июня.

Соблаговолите, господин Непременный секретарь, принять уверение в нашем уважении».

После этих выражений официальной любезности приведем другое письмо — неожиданное и поразительное. Оно написано самой Мари по-польски и адресовано ее брату. Дата письма достойна замечания: II декабря 1903 года. На следующий день после торжественного заседания в Стокгольме. В первый день ее славы! В этот момент Мари, наверно, была упоена своим торжеством. Разве ее судьба не исключительна? Еще никогда ни одна женщина не достигала известности в требовательной среде науки. Она первая и до той поры единственная во всем мире знаменитая ученая!

Мари Кюри — Иосифу Склодовскому, 11 декабря 1903 года:

«Дорогой Иосиф.

Нежно благодарю вас обоих за ваши письма. Не забудь поблагодарить Манюсю (дочь Иосифа. — Пер.) за ее письмецо, так хорошо написанное, что оно доставило мне большое удовольствие. Отвечу ей, как только у меня будет свободная минута.

В начале ноября у меня было что-то вроде гриппа, после чего у меня остался небольшой кашель. Я ходила к доктору Ландрие, который выслушал мои легкие и не нашел ничего плохого. Зато он обвиняет меня в малокровии. Между тем я чувствую себя крепкой и в настоящее время способна работать больше, чем осенью, не очень утомляясь.

Муж мой ездил в Лондон получать медаль Дэви, которую нам дали. Я не сопутствовала ему, боясь утомиться.

Нам дали половину Нобелевской премии. Точно не знаю, сколько это будет, но думаю, что около семидесяти тысяч франков. Для нас это большая сумма. Не знаю, когда мы получим эти деньги; возможно, лишь когда мы сами поедем в Стокгольм. Мы обязаны сделать там доклад в течение шести месяцев, считая с 10 декабря.