Русские руны

Текст № 28.

НЕЯВНЫЕ РУНЫ РИСУНКА

Руны, которые мы только что видели, находятся на грани между явными и неявными. Ибо явные надписи - те, которые все могут признать за надписи, даже если подобные знаки видят впервые в жизни. Неявные же надписи - это те, которые обычный человек хотя и видит, но совершенно не понимает, что перед ним находятся надписи. Так, в предыдущем примере любой археолог объяснит, что на ножах всегда могут быть блики от падающего света, а блики к числу надписей не относятся, даже если их сделать темными, а фон светлым. Точно так же и детали рисунка к числу надписей не относятся, хотя на рисунках A.C. Пушкина таких надписей можно выявить множество. Но начать бы хотел не с них, именно из-за их обилия, а с рисунка подражателя Пушкина, Кокто.

Речь идет об афише Пушкинской выставке в Париже (1937 год), подготовленной Сержем Лифаром, рисунок для которой изготовил художник Жан Кокто. Несколько раз я скользил глазом по ее изображению (Денисенко 2002, с. 236), не замечая ничего особенного, пока не понял, что художник, рисуя подушку под головой Пушкина, изобразил в виде ее бахромы собственный профиль, а чтобы читатель на спутал его с бахромой, именно линия профиля дана жирной чертой. Вначале я не понял, кто этот полный человек: Кокто или Лифар, однако, когда волосы на голове Пушкина засверкали буквами латиницы, образуя фамилию COCTEAU, я понял, что это именно Кокто.

Вообще говоря, вторая подушка Пушкина, повернутая на 90° влево, дает два карикатурных изображения. Прежде всего, это смотрящий вправо женский профиль с очень маленьким вздернутым вверх носиком, пухлыми губами и острым подбородком, с большой копной волос. Однако как раз волосы образуют второй профиль, мужской, смотрящий влево, где, однако, виден толстый мясистый подбородок. Возможно, что этот второй профиль является карикатурой на второй профиль, образуемый бахромой подушки, который я помещаю на своем рисунке дешифровки рядом с женским.

Но и тонкая линия бахромы тоже образует профиль. Итого, помимо портрета Пушкина — 4 профиля, где на двух изображено, видимо, одно лицо, и это лицо — сам художник Жан Кокто. Поскольку в афише речь идет еще о двух лицах — организаторе Серже Лифаре и администраторе Мари Брэ, с известной долей вероятности можно предположить, что два профиля принадлежат и им. Уже на этой ступени анализа видно, что Кокто раскрыл способность A.C. Пушкина делать тайные портреты, доступные лишь посвященным, то есть что Жан Кокто раскрыл тайну рисунков Пушкина.

Однако тайные рисунки — это лишь половина дела; другой половиной являются тайные надписи. Они на данном рисунке тоже есть, причем как по-русски, сделанные кириллицей, так и по-французски, начертанные латиницей. Кириллицей начертана надпись в виде бакенбарды Пушкина, где читается ПУШКИНУ A.C. При этом при большом увеличении видны лишь последние волоски надписи ИНУ, а затем лигатура А и С; то, что начертано слева, с трудом восстанавливается из массива побуквенно. Продолжением этой надписи является буква Я, образуемая рисунком рта и контуром лица от носа до подбородка. Наконец, обращая цвета, то есть, переводя пробелы в черные пятна, в копне волос Пушкина, следуя цифрам, поясняющим порядок чтения, я читаю слово COCTEAU, то есть КОКТО. Итак, целиком послание-подражание гласит: ПУШКИНУ A.C. —Д КОКТО. Вполне возможно, что острый глаз художника заметил тайные рисунки и тайные надписи Пушкина в его изобразительном творчестве; однако, возможно, что об этом сказал и кто-то, кто знал об этом секрете, например, Серж Лифар. Сейчас это уже установить довольно трудно. Но факт остается фактом: Кокто не только знал об этой стороне творчества Пушкина, но и передал ее в своей афише 1937 года, наполнив, естественно, своим содержанием.