|
Тут мне приходится лгать. Александра – румынка. Но не могу же я шокировать его всем сразу, так что я говорю: – Ее не воспитывали по-еврейски. – Она не знает идиша? – Ни слова. Но вы меня извините, мне нужно поесть. – Может, сделаете одолжение, поедите лучше моей кошерной еды? – С удовольствием. – Тогда так: я дам вам бутерброд, но с одним условием: вы никогда, понимаете, никогда не должны есть trephena! – Нет, этого я пообещать не могу. Вы требуете слишком многого, и всего за один бутерброд. – Но у меня обязанность по отношению к вам, – говорит он. – Может, выслушаете деловое предложение? – Конечно, выслушаю. – Так давайте заключим сделку. Я готов платить вам. Если вы не будете есть ничего, кроме кошерной пищи, в течение всей вашей оставшейся жизни я буду высылать вам пятнадцать долларов в неделю. – Это очень щедро, – говорю я. – Ну, так вы ведь еврей, – говорит он, – я должен попытаться спасти вас. – А как вы зарабатываете деньги? – Я работаю на трикотажной фабрике в Нью-Джерси. Мы там все хасидим. Мой начальник – хасид. Я переехал туда из Израиля пять лет назад из-за женитьбы. Мой рабби живет в Иерусалиме. – А как же выходит, что вы не знаете английского? – А на что мне английский? Итак, я вас спрашиваю: согласны вы получать от меня пятнадцать долларов? – Кошерная еда стоит дороже, чем любая другая, – говорю я. – Пятнадцати долларов хватить не может. – Я готов согласиться на двадцать пять. – Нет, я не приму такой жертвы. Он, пожав плечами, оставляет этот разговор. Я принимаюсь за своего дважды проклятого цыпленка: ем с чувством вины, аппетит испорчен. Молодой хасид открывает свой молитвенник. «Он такой благочестивый, – говорит моя жена. – Интересно, молится ли он за тебя». Ее веселит мое замешательство. Как только убрали подносы, хасиды тут же заполнили салоны для своей Minchah, раскачиваясь и вытягивая шеи вверх. Создаваемая общей молитвой связь между людьми очень сильна. Это – то, что держало евреев вместе в течение тысячелетий – Мне они нравятся, – говорит моя жена, – они такие оживленные, как дети. – Но тебе показалось бы трудноватым житье вместе с ними, – отвечаю я. – Тебе пришлось бы все делать по их разумению, и выбора у тебя бы не было. – Зато они такие бодрые, держатся так тепло и естественно. Мне нравятся их одежды. А не мог бы ты и себе купить такую шляпу? — 219 —
|