|
«Вместе с несколькими верными друзьями Саади ехал в Хиджаз. Возле оазиса Бени Хиляль какой-то мальчик начал петь так, что верблюд человека, глумившегося над мистицизмом, начал танцевать, а потом убежал в пустыню. Шейх сказал этому человеку: «Песня подействовала даже на животное, а вы и не двинулись с места»… Саади говорит нам: «Если вы сами не будете порицать себя, то не сможете принять порицаний от других». «Гулистан» и представляет собой, по сути, сборник житейских историй, анекдотов, но обязательно снабженных остроумными выводами. Рассказчиками и героями выступают жители городов и деревушек, цари и министры, ремесленники бедные дервиши, суфии и мусульманские богословы. Часто в разговор вступает и сам автор. Собственно, перед нами буквально энциклопедия быта и нравов средневекового Ближнего Востока, а заодно и автобиография Саади… И еще иллюстрация к «Гулистану» В рассказах и стихах «Гулистана» Саади часто порицает тех, кто спешит как можно быстрее начать учиться, не понимая того, что в данный момент их моральный настрой не позволит им изучать суфизм. «Как может спящий разбудить спящего?» – залает Саади известный суфийский вопрос. Если верно, что слова человека должны соответствовать его делам, то тем более верно, что наблюдатель должен уметь оценивать эти дела. Большинство людей этого не умеет. «Совещание мудрецов напоминает базар торговцев одеждой. Не заплатив денег, вы ничего не сможете унести с этого базара. С совещания же вы сможете унести только то, на что у вас хватит способностей». Конечно же, книга Саади построена таким образом, чтоб мы читали и наслаждались его мыслями, стихами, развлекались и лишь позднее сумеем понять внутренний смысл рассказов Саади, чтобы получить определенную основу для дальнейшего пути, ибо «преждевременно раскрытые тайны, – а в суфизме есть некоторые тайны, которые можно узнать в отрыве от всего учения, – могут принести больше вреда, чем пользы»: «У одного человека была некрасивая дочь. Он выдал ее замуж за слепца, потому что никто другой на ней все равно не женился бы. Впоследствии один врач предложил вернуть слепому зрение, но отец жены не согласился на это, опасаясь, что, прозрев, этот человек разведется с его дочерью». В заключение Саади делает вывод: «Лучше всего, когда муж некрасивой женщины слеп»… Другие произведения Саади относятся преимущественно к лирике: касыды (на персидском и арабском языках), причитания, газели «пестрые» (вычурные: в них полустишия арабские чередуются с персидскими и иногда с турецкими), припевы, новинки, печати, обрывки, благоухания и т. д. В них обычно воспевается Аллах, выражается страстное стремление души человеческой к Нему, прославляются отрады дервишского, подвижнического образа жизни. Хотя… с этими набожными темами плохо гармонируют «Хебисат» («Мерзости»): это порнографические рассказы и стихи, написанные, как сообщает Саади, по грозному приказанию «царевича» и снабженные оправдательным замечанием, что «шутка в речи как соль в пище». Такую же двойственность можно видеть и в семи прозаических «Рисалат» («Посланиях»), из которых первые шесть трактуют о божественных и нравоучительных предметах и святой мистической любви, а седьмая («Шутливое заседание») является скабрезной пародией на благочестивые мистико-религиозные «заседания» одного из предыдущих посланий. Но чудесные, благоуханные газели – «Нежные», «Удивительные», «Перстневые», «Старинные» (это авторские названия сборников) открыли в персидской поэзии новый мир вселенской любви и создали заново принципы и правила описания людских переживаний: — 127 —
|