|
Москвичи, сожалеющие о событиях в Останкине , восхищающиеся Бутовом , не любящие Бескудникова , надеются, что их потомки, подобно предкам, будут читать знаменитые строки: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спалённая пожаром, французу отдана ? Ведь были ж схватки боевые, да, говорят, ещё какие! Недаром помнит вся Россия про день Бородина », – не обвиняя М.Ю. Лермонтова в неумении найти рифму. И, конечно же, их мало радует журналистское упрямство «Российской газеты»: «45-летний житель Одинцово (вместо Одинцова ) взошёл на вершины всех континентов»; «У него в подмосковном Одинцово (вместо Одинцове ) свой кузнечный цех». Знаменательно, что в свободном просторечии тлеет желание посклонять совсем обрусевшие иноязычные слова: «люблю какаву »; «каждый день толкаюсь в метре »; «был в кине »; «учится играть на пианине ». Безусловно, склоняется эхо в названии радиостанции: «слушайте на “Эхе ”; удивляемся передачам “Эха ”. В.И. Ленин писал: «Нет известия о посещении бюром ни одного нейтрального или меньшевистского комитета» (ПСС в 55 т. М., 1967. Т. 34. С. 261). Этой тенденции следуют в художественных целях писатели: Н.В. Гоголь: «На бюре , выложенном перламутровой мозаикой, лежало множество всякой всячины» («Мёртвые души»), «с этим инкогнитом » («Ревизор»; в речи городничего); В.В. Маяковский: «Я, товарищи, из военной бюры » («Хорошо»); он же (правда, шутливо): «И вижу катится ландо , и в этой вот ланде сидит военный молодой в холёной бороде», – а также: «Поевши, душу веселя, они одной ногой разделывали вензеля, увлечённые тангой »; В.В. Набоков: «танцевал тангу »; М. Горький: «Над сапогами смеются и над пальтом » («Трое»). Н.И. Вавилову приписывают шутливый стих: «Если мне так холодно в драповом пальте , что же должен чувствовать птиц в одном крыле?» В «Севастопольской страде» С.А. Сергеева-Ценского находим такой эпизод: «“Откуда идёшь так поздно?” – спросил его царь. – “Из депа , Ваше императорское величество!” – громогласно ответил юнкер. – “Дурак! Разве депо склоняется?” – крикнул царь. – “Всё склоняется перед Вашим императорским величеством!” – ещё громче гаркнул юнкер». В.В. Виноградов как-то заметил, что средний род – это свалка, куда русская грамматика с осторожным недоверием отправляет всё непонятное, иноземное. Если социум заменит подспудную нежелательность общим одобрением, то системное противодействие его принятию и освоению может угаснуть. Происходящее в категории среднего рода окажется чувствительным ударом по флективной грамматике (картинка 7.7). — 147 —
|