Егор. Биографический роман

…Последние годы они с Ридой подолгу жили за городом. Рида – это уменьшительное от Ариадна. Она дочь волшебного уральского сказочника Павла Петровича Бажова. Вот, если угодно, такие писательские дети: он – контр-адмирал, она – доктор исторических наук.

Они были трогательной парой. Рида звала его Тимурочкой (заглазно тоже). Спокойная, разумная, уравновешенная, она замечательно его дополняла…

Когда он почти внезапно умер, выяснилась его воля: развеять его прах над тем дачным поселком.

…Я находился при этом. Зимние сосны в чистом морозном воздухе. Залпы ружейного салюта. Все просто, высоко, естественно».

Рядом с пилотом вертолета был Егор Гайдар.

Он и выполнил последнюю волю отца.

Часть шестая Нулевые годы. Конец

Ты о людях всегда думал, и они тебе отплатят тем же.

А. Гайдар. Тимур и его команда, 1940

Пролог к части шестой

Герой повести Гайдара «Судьба барабанщика» берет в библиотеке книгу о мальчике-барабанщике – он убежал из дома и примкнул к армии, которая сражалась одна против всего мира.

На него наклеветали, обвинили в измене и он с тяжелым сердцем покинул свой отряд.

Но вскоре «странные дела начали твориться вокруг отряда».

Вдруг среди беспросветной ночи «затрубил военный сигнал тревогу, и оказывается, что враг подползал уже совсем близко.

Толстый же и трусливый музыкант Мишо, тот самый, который оклеветал мальчика, выполз после боя из канавы и сказал, что это сигналил он.

Но это была ложь.

…Ярость и негодование охватили меня при чтении этих строк, и слезы затуманили мне глаза.

Это я… то есть это он, смелый, хороший мальчик, который крепко любил свою родину, опозоренный, одинокий, всеми покинутый, с опасностью для жизни подавал тревожные сигналы… («Судьба барабанщика», 1939).

…Получается, дед Аркадий Гайдар знал, что ли, что его внука тоже ждет что-то вроде этого?..

«– …Мало вам того, что вы облазили и обломали все сады, даже у старух, даже у осиротевшей девчурки; мало того, что от вас бегут даже собаки… У тебя на шее пионерский галстук, но ты просто… негодяй.

Тимур был бледен.

– Это неправда, – сказал он. – Вы ничего не знаете.

.. Тимур стоял и молчал.

– …Ну что, комиссар? – спросил Квакин. – Вот и тебе, я вижу, бывает невесело?

– Да, атаман, – медленно поднимая глаза, ответил Тимур. – Мне сейчас тяжело, мне невесело».

1. «Двадцать лет спустя»

Бальзака, Диккенса или Толстого совершенно заслуженно ставят выше Дюма, и я, со своей стороны, их предпочитаю, но это не мешает мне сохранять горячую любовь к писателю, который был отрадой моей юности и в котором я и поныне люблю силу, жизнерадостность и великодушие.