|
В 1999 году я беседовала в телепередаче «Момент истины» с А. Карауловым – согласившись, честно говоря, через силу, после нескольких отказов, – сдалась на просьбу его симпатичной дочери-журналистки. И на другой или третий день после телепоказа, на каком-то очередном либеральном действе, ко мне буквально бросился Тимур Аркадьевич, горячо расхваливая передачу с моим участием: – Это было замечательно! Просто замечательно! Вы – молодец! …Даю честное слово, я была не только смущена, но несколько удивлена. Ну чего уж такого «замечательного»… Почему такой неумеренный восторг?.. И только дома, уже поздно ночью, до меня дошло, в чем тут было дело. Караулов в середине передачи произнес в своей непередаваемой манере: – Ну а вот… Егор Гайдар?.. – с явным желанием со вкусом облить его при моем посредстве помоями. Свой ответ воспроизвожу дословно: – Что – Егор Гайдар?! Тридцатипятилетний молодой человек сломал хребет советской власти! Ему памятники будут ставить по всей стране! Для Караулова такой поворот оказался почему-то полной неожиданностью. Он смешался и не смог возразить. …Вот почему ко мне кинулся Тимур Аркадьевич. Много позже Ариадна Павловна рассказывала, как тяжело переживал он те поношения, которым постоянно и совершенно незаслуженно подвергался его единственный сын. А сам отец им так гордился. И вот наконец кто-то публично вступился за его мальчика… Вспоминает поэт Константин Ваншенкин, друживший с Тимуром Аркадьевичем около полувека: «Это был блестящий человек. Меня всегда восхищала его жизнестойкость, прочность, непременное следование своим же высоким установкам. Уточню: он порою бывал снисходителен и терпелив к людским слабостям – хвастовству, болтливости, самонадеянности и проч., но существовали вещи, которых никто не имел права себе позволить, поступки, которые нельзя было совершать, некий не переступаемый ни под каким видом порог. И здесь он становился жёсток и непреклонен. Ибо он был человеком чести. В нем присутствовало нечто корпоративное – офицерское, морское. Он беспрерывно поддерживал в себе эти качества. У него была очень сильная потребность помогать людям в беде, в жестокую их минуту. Я испытал это на себе и никогда этого не забуду. В обыденной жизни он был очень компанейским, контактным, иногда шумным, увлекающимся, порою сентиментальным и даже наивным. Прекрасным собеседником. Он обладал превосходным чувством юмора, имел отличный художественный вкус… С исключительным достоинством нес он отраженную славу своего знаменитого отца (ведь Тимур был еще и литературным персонажем), а затем и своего знаменитого сына. Я отношусь к поколению первых читателей Аркадия Гайдара, т. е. читал все его новинки по мере их появления. Я хорошо представляю себе всю широту и мощь его тогдашней популярности и понимаю, как нелегко было быть сыном Гайдара. Но, думаю, стать отцом Гайдара оказалось для Тимура даже трудней. — 342 —
|