|
Гайдар не мог не увидеть аналогию с современностью – даже в самой порции хлеба на душу… Он хорошо знал и не хуже понимал участие нехватки хлеба в событии октябрьского переворота и последовавшей за ним Гражданской войны – с огромными, незаживающими ранами на теле страны. И еще он умел – в отличие от многих – из известных ему фактов делать выводы. Но ведь это все было при царском и при Временном правительствах, которые боялись репрессий. А как пошло дело с хлебозаготовками при большевиках? Которые репрессий ничуть не боялись? Гайдар повествует: «Российская деревня начала XX века представляла собой во многом замкнутый, самодостаточный мир. Хлебом, мясом, овощами она обеспечивала себя сама. Городские товары, к которым деревня привыкла, приобретали за счет доходов от сельского хозяйства, подсобных промыслов…Деревня воспринимала внешний мир отстраненно, не хотела, чтобы он вмешивался в ее жизнь. На первых порах крушение старого порядка было для деревни безболезненно: налогов больше не требовали, сыновей в армию не забирали, усадьбу помещика никто не охранял, ее можно разграбить и сжечь, землю поделить. Расстройство городской промышленности, рост цен на ее товары, сокращение поставок того, к чему село привыкло, порождало проблемы. Но в руках у крестьян оставалась самая надежная в период кризиса валюта – хлеб, на который можно обменять любые фабричные товары. Ехать в город не надо – те, кому нужен хлеб, приедут сами. Положение городов, особенно крупных, сложнее. Жизнь в них без регулярного притока продуктов питания невозможна. Деревня обеспечить потребности города в продовольствии не торопилась…» Но вот наступил Октябрь, большевики совершили переворот – свергли Временное правительство. «Если учесть, что большевикам были чужды сантименты Временного правительства, не позволявшие предъявлять для изъятия продовольствия репрессии, можно было предположить, что, захватив власть, они сумеют силой взять зерно. Этого не произошло. Они не смогли наладить даже снабжение Петрограда и Москвы». «К лету 1918 г. ситуация с продовольствием в столице стала катастрофичной». Гайдар объясняет – причин было несколько. «Главная из них – отсутствие у большевистского режима механизмов принуждения, позволяющих изымать продовольствие, обеспечивать его транспортировку в столицу. Слабость государства невозможно компенсировать жестокостью власти». Вот это афористическое суждение Гайдара и является ответом тем, кто считал меры принуждения достойной альтернативой либерализации цен. Даже если бы Ельцин пошел за сторонниками жестких мер в конце 1991 года, зачеркнув демократические основы общества, – это ни в коем случае не привело бы к нужному экономическому эффекту – просто по слабости государства… А к чему, вместо экономического эффекта, привели бы эти меры принуждения – можно только гадать. — 263 —
|