|
Другой формой трансформаций ритуала отправления к праотцам в славянской народной традиции является русский обычай «купать стариков» («купать с тягла») [307]. Сущность его заключалась в том, что по достижении шестидесяти лет в знак освобождения от повинностей, мужики на сходке окунали «юбиляра» в воду в его приличествующем событию наряде. * * *В славянской народной традиции ритуал проводов на «тот свет» оставил заметный след в разных жанрах фольклора в многообразных формах. Проявления его заметны в таких пословицах, как: «Закрыть глазки да лечь на салазки»; «Ты чужой век живешь, пора тебя лобанить»; «Живем не на радость, и пришибить некому»; «Станем говорить про старь, как доживать досталь»; «Пришла смерть на бабу — не указывай на деда» [308]; «Отца на лубе спустил, и сам того же жди»; «Не торопи умирать, дай состариться»; «Умирать, так умирать в поле, а не в яме» [309]; «Умереть — не в помирушки играть» [310]. В поговорках типа «умирать собралась», «ухожу» и т.п. Оставил след этот ритуал и в песенной лирике: Государь мой, батюшка, Сидор Карпович, Скоро ли ты, батюшка, Станешь помирать. В середу, матушка, В середу, В середу, Пахомовна, в середу… Отражение «ухода» на «тот свет» в большей мере, нежели текст, несет напряженный драматизм мелодического звучания песни [311]. Как выражения и обороты речи, так и народнопоэтические произведения давно потеряли в повседневной жизни прежнее значение. Первоначальный смысл их утрачен, забыт, переосмыслен. Но они важны как показатель обычая, в языческой древности определявшего завершение жизненного пути смертных. В заключение следует еще раз подчеркнуть, что сравнительный анализ рудиментов ритуала проводов на «тот свет» в славянской обрядности приводит к заключению о том, что умерщвление при признаках старости в качестве элемента социального уклада, узаконенного обычным правом, — явление праславянское и, очевидно, у славян имело место лишь в начальный период их истории. Об этом свидетельствует, прежде всего, то обстоятельство, что следы его как общественного ритуального действа отразились в славянской обрядности и обычаях преимущественно в игровой и драматизированной форме. Они трудно уловимы под пластом многих и разносторонних наслоений. Как и в устнопоэтической традиции и средневековых письменных источниках, явление это отразилось лишь в пережиточном состоянии или, во всяком случае, в стадии деградации. В драматизации ритуального действа наблюдается вариативность широкого диапазона. Знаки, драматургические приемы, словесно‑поэтические формулы сформировались в рамках свойственной этносу обрядово‑драматической и устно‑поэтической традиции и несут на себе печать ее специфики, как и характерных антропологических и этно‑культурных признаков в оформлении внешнего облика и костюмировки чучела‑куклы. Знаки одряхления, обреченность к окончанию земной жизни подчеркиваются символическими приемами. В словесно‑поэтических — посредством обыгрывания облысения Костромы, обредевшей бороденки старца, «ярилиной плеши» и т. п. В драматическом оформлении — гримировкой, обозначающей признаки старости во внешнем облике (седина, морщины и т. п.); характерными возрастными признаками в костюме; бутафорскими знаками (клюка, палка и т.п.); элементами реквизита (сани, корыто); центральным положением персонажа, определяющего функциональную предназначенность процессии (например, старуха на передних санях масленичного поезда). — 104 —
|