Трудный путь к диалогу

Разумеется, вопросы о смысле жизни, о подлинном призвании и ценности человека никогда не носили отвлеченного характера, но сегодня элементарный инстинкт самосохранения требует задуматься над ролью этических ценностей. Вот почему Евангелие, на почве которого веками возрастала культура многих народов, снова и снова входит в круг животрепещущих тем в художественной литературе.

Великие христианские мыслители последних ста лет, такие, как Владимир Соловьев, Николай Бердяев или Пьер Тейяр де Шарден, справедливо утверждали, что демоническим, разрушительным началам в людях может противостоять только дух любви и милосердия, жертвенности и уважения к личности. Они указывали на Евангелие как на фундамент общечеловеческой этики.

Однако надо оговориться. Евангелие представляет собой не только моральный кодекс. Оно повествует о Личности. Личности, которую Новый Завет называет Спасителем, то есть Тем, Кто открыл человеку путь спасения от мирового зла. Тайна Христа является средоточием Нового Завета, и не только его, но и всей Библии.

Не потому ли за книгу о Христе взялся на склоне дней Мигель Отеро Сильва, писатель–коммунист. Ведь он не просто искал в Евангелии сюжета для исторического романа или беллетризированной биографии. Тема Христа тесно связана для него с духовными и политическими проблемами современности.

Не боюсь еще раз подчеркнуть: Мигель Отеро Сильва, повествуя о Христе, ищет ответов на вопросы современности. И в этом он среди писателей не одинок. Его книга органически вписана в художественную традицию, восходящую еще к античным временам. И в каждую эпоху жизнь и личность Христа в творчестве писателей преломлялись по–своему.

Надо сказать, что среди марксистских интерпретаторов этой темы Отеро Сильва не одинок и не является пионером. Его книге предшествует написанный в 20–е годы цикл произведений Анри Барбюса, который исходил из гипотезы Карла Каутского, тоже марксиста. Согласно этой гипотезе, Иисус Назарянин был революционером, казненным как предводитель восстания.

М. Отеро Сильва оставил в стороне подобного рода фантазии, построенные на песке, не подтвержденные текстами. По его собственному признанию, писатель предпочел «в качестве основных источников использовать рассказы четырех евангелистов», — это было верное решение, поскольку Евангелия до сих пор остаются уникальными и надежными свидетельствами о жизни и учении Христа.

Может быть, стоит сразу оговорить некоторые особенности романа — они составили основу его художественной ткани.

Местами он является простым переложением Евангелий, порой удачным, порой несколько вялым и многословным. Через всю книгу проходят длинные монологи персонажей, которые описывают те или иные события, делятся переживаниями, излагают свои взгляды. Это наиболее «модернизированная» часть романа. Язык и стиль мышления в ней соответствуют не I веку н. э., а скорее нашему времени.