|
21. Отголоски традиций атлантов. Исследование с этих позиций древнейших памятников индоевропейской культуры доказывает наличие мощного пласта доадамитской духовности; в нашей терминологии можно говорить о религии “ангелического” типа. Где и когда она сложилась? Об этом пока остается лишь строить самые смутные догадки; возможно, здесь не обойтись без обращения к легендарной платоновской Атлантиде. Если предположить, что она располагалась на островах Эгейского архипелага, то именно там могла сложиться праиндоевропейская ангелическая духовность. Мы, однако, имеем серьезные основания полагать, что эпицентр атлантической цивилизации надо искать в “Киммерийских землях”, где “вход в Аид”, возможно, на дне Азовского моря, которое до потопа полностью или частично было сушей. С потомками жрецов Атлантиды впоследствии столкнется миссионерская активность адамитского жречества: сначала на Северном Кавказа, а потом во всем мире. Основным предметом спора была, как бы сейчас выразились, “модель человека”: человек ангелический (душа, вселившаяся в тело и меняющая тела) или человек Божий (душа, сотворенная из тела и неразрывно связанная с ним). Многие события древнейшей (да и современной) истории объясняются драматической конфронтацией атлантической и адамитской духовных традиций; в дальнейшем борьба была осложнена вторжением новой, каинитско-хамитической лжедуховности. Первой ареной этих столкновений оказался Северный Кавказ в нартскую эпоху; в связи с этим приобретает такую актуальность проблема генезиса осетинского варианта нартского эпоса. Общеизвестна гипотеза, согласно которой осетинский вариант нартского эпоса сложился в результате заимствования пришлыми аланами основных сюжетов эпоса у автохтонных народов Кавказа, в частности, у адыгов. Эта версия подкрепляется еще и тем, что осетинский народ сложился в результате слияния пришлых алан с местным кавказским населением. Подобная ситуация не противоречит нашему подходу к данной проблеме, т. к. можно допустить, что пришлые аланы могли принести с собой отголоски тех же нартских сказаний, но в трансформированном виде. 22. Кавказские корни эддического эпоса. Почти общепринятым является мнение, что первыми распространителями индоевропейского (иранского) языка на Северном Кавказе были скифы (VII-VI вв. до н. э.), затем сарматы и аланы (см. напр. Б. А. Калоев. Осетины. М., 1967; Ю. С. Гаглойти. Аланы и вопросы этногенеза осетин. Тб., 1966). Однако, в таком случае становится необъяснимым происхождение осетинского нартского эпоса – индоевропейского и, одновременно, общекавказского. Если общеиндоевропейский богатырский эпос был принесен на Кавказ иноязычными племенами, то каким образом он мог стать достоянием абхазо-адыгских и вайнахских народов, которые, как мы уже не раз подчеркивали, основы эпоса ни у кого не заимствовали? С другой стороны, есть все основания предполагать как автохтонность и самостоятельность осетинского эпоса, так и его изначально индоевропейский характер – по языку и по сюжетным архетипам. В этом плане представляется многообещающим сравнение осетинского нартского эпоса со скандинавской эддической поэзией, в которой сохранились наиболее архаические слои не только германской, но, возможно, и всей индоевропейской мифологии. Укажем лишь некоторые параллели, которые привлекают внимание уже при первом взгляде. — 212 —
|