|
С нашей точки зрения, С. Н. Булгаков совершенно необоснованно упрекает Л. И. Шестова в искажении образа «многострадального Иова». Для «раба Божиего», архетипическим образом которого как раз и является «многострадальный Иов», главное – это именно «радости земные», а отнюдь не «чудо богоявления». Если бы Иов страдал невыносимой духовной мукой по причине «богооставленности», «богопокинутости», «боголишённости», тогда, конечно, апофеозом для него стало бы «чудо богоявления». Но Иов страдал, прежде всего, по причине лишения его «радостей земных» - именно таким образом Яхве проверял «крепость веры» Иова, а вовсе не посредством его духовных страданий по причине «богооставленности». «Богооставленность», как сакральное понятие, для жалкого и ничтожного «раба Божиего» - это нечто весьма абстрактное, заоблачное, отвлечённое, а вот «радости земные» для любого раба, в том числе и для «раба Божиего» - это нечто совершенно конкретное и вполне доступное его разумению. И «чудо богоявления» для Иова, это, прежде всего, не «явление Бога», а возвращение ему преумноженных «радостей земных», так как именно «чудо» данного рода, полностью соответствует «менталитету» «раба Божиего» Иова - «из глубины, из отчаяния он взывал, и стало ему по вере его». Делая акцент именно на «радостях земных» во взаимоотношениях «многострадального Иова» с его Богом, Л. И. Шестов, тем самым, наглядно демонстрирует, что он понял суть данного библейского сюжета гораздо глубже, чем критикующий его С. Н. Булгаков. (Отметим, что сюжет «возвращения детей» «многострадальному Иову» имел для С. И. Шестова также и глубоко личное значение: его единственный, горячо любимый сын, погиб на фронте во время Первой мировой войны). Подчеркнём, что символическая экзегеза (метод аллегорического истолкования), сплошь и рядом, применяемая в богословии и религиозной философии для трактовки библейских текстов, может увести очень далеко от Истины. С помощью подобных приемов не только образы библейских персонажей, но и образ Сатаны можно истолковать так, что он, действительно, предстанет в виде «Ангела света», говоря словами апостола Павла: «сам сатана принимает вид Ангела света». (2-е Коринф., 11:14). Можно, таким же образом, даже предательство Иуды Симонова Искариота изобразить, как духовный подвиг, благодаря которому Иисус Христос «был освобожден от оков плоти» и, тем самым, смог до конца выполнить свою Божественную Миссию, как это делается в апокрифическом «Евангелии от Иуды». (Трактовка «образа Иуды», как своего рода второго «Я» Иисуса Христа, Его alter ego, даётся в работе эзотерика Виталия Охотницкого «Иуда». См.: Виталий Охотницкий «Иуда». В книге: «Unio mistica». Современная русская метафизика и мистика. Московский эзотерический сборник. М., «ТЕРРА»-«TERRA», 1997, с. 423). — 238 —
|