|
Теософия на этом и стояла. Один из последователей Блаватской Эдуард Шюре, французский писатель, умерший в двадцатые годы, писал в своей книге «Великие посвящённые», что и Моисей, и Кришна, и Христос, и Будда, и Заратустра — всё это перевоплощения одного и того же Великого Учителя. Только позвольте спросить, почему каждый раз, перевоплощаясь, он говорил совершенно противоположные вещи? Ибо, когда он перевоплотился в Будде, он отрицал ценность жизни и считал, что главный враг у человека — это жажда жизни, а когда он перевоплотился в Христа, он говорил о ценности всего творения. Тут есть противоположные подходы к действительности, к человеку, к личности и к многим другим вещам.Разумеется, во всех религиозных великих постижениях есть, как я уже отмечал, много общего. Но тем не менее огромная их противоположность, огромные различия конкретные в них отрицать невозможно. Но главное, что сохранила Блаватская от Индии, это было учение о перевоплощении. Как она его излагала? Как форму самоспасения мира. Как развитие каждого из нас через различные тела. Человек благодаря закону возмездия, закону кармы, в следующем своём воплощении получает возмездие за то, что он совершил в предыдущей жизни. И дальше, и дальше, и дальше за ним идут его дела, добрые и злые. Тем самым, переходя из тела в тело, как из квартиры в квартиру, человек очищается, во всяком случае, может очиститься, и может, так сказать, достичь некой высоты. Мы скажем без всякой утайки: христианство не может принять этой теории самоспасения. Во–первых, потому, что для него личность — это цельное. Не может быть личности, которая потом живёт в другом месте, в другом теле. Тело — это не гостиница. Это нечто, таинственно связанное с нами навсегда. У человека, как учит Церковь, есть духовное тело, невидимое тело, которое с ним связано полностью, как бы ядро и зерно всего нашего существования. Душа и тело — вместе. Интересно, что некоторые люди, которые переживали посмертный опыт, они видели какое–то подобие тела, полупрозрачного, как стекло. А святитель Игнатий Брянчанинов специально собирал свидетельства Отцов Церкви о существовании этого «сомо пневматикос» — тела духовного у человека. Это духовное тело впоследствии может получить совершенно иную жизнь. Кроме того, в учении Блаватской фактически отрицалось уникальное значение Иисуса Христа для нашего спасения. Она писала одному человеку, дословно, что «я верю в Христа, но только не в исторического, не в Иисуса Назарянина, который жил в Палестине, а космического, который есть одно и тот же с Кришной, и с Буддой, и с другими великими учителями». Движение Блаватской, вероятно бы, заглохло, если бы в конце её жизни к ней не присоединилась другая замечательная, на сей раз английская, женщина, — Анни Безант (она умерла в тридцать третьем году). Жена англиканского пастора, она разошлась с ним.Она несла в себе глубокий протест против сухости и фарисейства англиканского благочестия; бросилась в объятия социалистов. Это была энергичная женщина, — 264 —
|