О вечном и временном

А опричники ждали снаружи. Когда Малюта вышел, он сказал: «Митрополит скончался от угара. Похороните его скорее». И все, конечно, поняли, что этот палач народа своими руками убил заступника народного, митрополита Филиппа.

Через некоторое время в расцвете сил скончался и сам царь, едва не погубив свою страну. Память о нем осталась страшная! Всегда, когда говорят о времени Ивана Грозного, вспоминают беззакония, пытки, казни. Но в то же время, когда вспоминают о Филиппе–митрополите, то говорят о человеке, который мужественно исповедовал правду Христову и отдал за нее свою жизнь. Он был тем самым гонимым за правду, ненавидимым за то, что следовал Евангелию Христову. Ведь он мог молчать, как другие архиереи, мог приспосабливаться к царю, но не сделал этого. И поэтому их поглотило забвение, а он стоит перед нами, как святыня.

И мы должны с вами учиться его любви к правде Божией и его мужеству, ибо святые для нас — всегда указатели пути в Царство Божие.

Аминь.

Святителя Григория Богослова

6 февраля Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Однажды, лет десять тому назад, я плыл на пароходе, и вот внезапно подул сильный ветер и начался шторм. Волны с шумом перекатывались через палубу, люди закричали, побежали в трюм — страшно было смотреть на все это. Мгновенно море, столь спокойное, стало угрожающим, сверкающие волны шли стеной — а ведь пароходик был крепкий, современный, металлический, да и берег был всего в нескольких километрах, и рация была на корабле — ничего страшного, но люди все безумно испугались. Неудивительно, потому что море — это такая таинственная и грозная стихия, как сама жизнь.

И тогда я вспомнил, как некогда по морю плыл другой корабль, но не такой прочный, как современные теплоходы и пароходы, а парусник, деревянный парусник, на который стали налетать волны, и он мог гораздо легче пойти ко дну, чем современный пароход. Он как щепочка, как скорлупка носился среди волн, а на мокрых досках лежал юноша, молодой человек, грек, еще не крещенный, но уже уверовавший во Христа вместе со своей семьей.

В те времена крещение откладывали, подходили к этому не так легкомысленно, как мы теперь — пришел, покрестился, и все в порядке. К крещению готовились серьезно и долго, поэтому не торопились.

Этот юноша, сын языческих родителей, обратившихся ко Христу, знал, что мать посвятила его Богу с детства, чтобы он служил Церкви Христовой. Но это она сделала сама, от души, а он, конечно, об этом не думал. Больше всего его влекло стихотворство, он писал стихи, читал книги великих писателей, стремился к учебе, к знаниям. В течение нескольких лет он учился в центре тогдашнего образованного мира, в городе Афины, где был тогда университет мировой славы, и получил серьезное и глубокое образование.