Русская идея: иное видение человека

[356] Апофеоз беспочвенности. Петербург, 1905; ср.: L. GANClKOV/ /EnFilW. Col. 577 ff.

[357] H. АРСЕНЬЕВ, О жизни преизбыточествующей. С. 9.

[358] Метафизика в древней Греции. Москва, 1890.С. 9 и сл.; ср.: GOERDT, I. S. 554.

[359] Вечное в русской философии. Нью–Йорк, 1955. С. 247 и сл.

[360] С нами Бог. С. 184 и сл.

[361] Н. ЛОССКИЙ, История русской философии. С. 424—425.

[362] Для него «человек есть одновременно тварь и не–тварь, абсолютное в относительном и относительное в абсолютном». Человеческий дух невыразим в каком бы то ни было определении. «Поэтому человеку присуще стремление к абсолютному творчеству по образу Божьему, однако своими собственными силами он не в состоянии создать что–либо совершенное, «шедевр»». «Его сотворенное бытие слагается из бытия и не–бытия» и потому «гениальностью и ничтожеством отмечена природа человека». Ср.: Н. ЛОССКИЙ, История русской философии. С. 275.

[363] С. Н. БУЛГАКОВ, Свет невечерний. Москва, 1917. Ч. I: Божественное ничто ; ср.: Н. ЛОССКИЙ, История русской философии. С. 273.

[364] В. ЗЕНЬКОВСКИЙ, История русской философии. Т. II. Ч. 2. С. 153 и сл.; Н. ЛОССКИЙ, История русской философии. С. 389; Там же. С. 430 (Мережковский).

[365] С. ФРАНК, С нами Бог. С. 374 и сл.

[366] Столп и утверждение истины. VII, письмо 6–е. С. 162.

[367] Старец Силуан. С. 14.

[368] Столп и утверждение истины. VII, письмо 6–е. С. 159–160.

[369] См. ниже с. 63 и сл.

[370] Столп и утверждение истины. VII, письмо 6–е. С. 155.

[371] Ср.: Н. ЛОССКИЙ, История русской философии. С.276: «Антиномии религиозного сознания не могут быть разрешены простым формулированием двух логически противоречивых суждений. Необходимо подняться до такого уровня, где их противоположность отчасти устраняется».

[372] Б. ВЫШЕСЛАВЦЕВ, Вечное в русской философии. С. 228–249: два пути спасения.

[373] Там же. С. 228. Далее он пишет: антиномии жизни принимают поистине трагические формы: «стремишься жить — а надо умирать; хочешь быть здоровым и радостным — а нужно страдать…Человек, заслуживающий высшего уважения, приговаривается к смертной казни!… Мы подходим к вершине трагизма, когда повышается степень несправедливости: это страдание и обвинение невинного человека, человека уважаемого, святого — и, наконец, Богочеловека! Это предел трагизма… Вершина трагичного есть Голгофа».