|
С точки зрения гуманиста, верующие совершают печальную ошибку: они обесценивают и теряют большую часть своей жизни. Жизнь коротка, но она богата возможностями, она может быть прожита с подъемом и в изобилии. Болезненные, напуганные, робкие, не желающие воспользоваться своими шансами, они часто не могут сполна испытать щедрые радости жизни. Обычно те, кто верят в бессмертие, полны предчувствий; их переполняет чувство вины и греховности. Слишком часто телесные наслаждение, секс и любовь подавляются, отрицается 503 многообразие возможностей для новых наслаждений. Таким образом, многие люди променяли эту жизнь на будущую; но если обещание бессмертия обманет, что, как я полагаю, и есть на самом деле, то они потеряют многие важные ценности земной жизни. Обозревая их жизнь, можно видеть, как часто она оказывалась бесплодной; ведь было упущено столько шансов, столько возможностей из-за внутреннего страха и трепета перед смертью. Многие теисты считают, что без бессмертия жизнь лишена смысла. Как странно и противоречиво это звучит. Это признание их собственной ограниченности как личностей. Именно доктрина бессмертия, как утверждают гуманисты, обедняет смысл жизни. Если кто-то верит в бессмертие, то здесь на земле мало что значимо. Все становится лишь приготовлением к смерти; жизнь превращается в комнату ожидания потусторонней вечности. Эта жизнь становится бессмысленной, так как в счет идет только следующая. Удовлетворяет ли вера в бессмертие наши психологические потребности? Известно, что многие из тех, кто не верят в бессмертие, меньше боятся смерти и могут принять и встретить ее с большим достоинством, чем те, у кого эта вера есть. Неверующие в потустороннее люди могут развивать уверенность в себе как в личностях, независимое моральное сознание, обязательства перед общественной справедливостью или благополучием людей на земле. У таких людей могут быть «трансцендентные» идеалы, т.е. идеалы, превосходящие их самих. Они могут верить, что вносят свой вклад в то, что делает лучше жизнь других, или быть небезразличными к будущему человечества; у них есть столь же сильное, как и у верующих, чувство долга перед своими идеалами. Гуманисты могут даже верить в «бессмертие» в метафорическом смысле: они преданы хорошим делам и последние переживут их самих. Но они борются за них не за награду или наказание, но потому, что в самой своей жизни считают их достойными того, чтобы за них бороться. Они стремятся делать то, что, как они полагают, принесет счастье будущим поколениям, пусть даже сами они не доживут до этого. Им не нужно для себя ничего за земными пределами, чтобы укрепить — 364 —
|