Бог говорит

Стратегия моего благодетеля требовала вместо то­го, чтобы чувствовать огорчение за себя, как было у ме­ня раньше, приступить немедленно к работе, соста­в­ляя карту сильных сторон тирана, его слабостей и при­чуд. Два других атрибута воина: терпение и своевре­мен­ность, которыми я ещё не обладал, автоматически содержались в стратегии моего благодетеля.

Терпение — это бесстрастное ожидание: ни спе­ш­ки, ни тревоги — просто поддержание того, что должно.

Своевременность — это качество, которое уп­ра­в­ля­­ет освобождением всего, что подготовлено. Кон­т­роль, дисциплина и терпение подобны дамбе, за ко­то­рой всё собрано. Своевременность — шлюз этой дам­бы.

Ни разу я не пожалел себя и не заплакал от чув­ст­ва оскорбленного достоинства. Я был весел и без­мя­те­жен. И я ни разу не пожелал смерти этому че­ло­ве­ку.

Терпение означает удержание в себе того, о чём воин знает, что это справедливо. Это не значит, что во­ин хо­дит вокруг, строя злобные интриги или планируя све­сти старые счёты. Когда воин обрёл контроль, дисциплину и своевременность, тогда терпение озна­ча­ет oжидание то­го, что должно произойти с тем, кто это­го заслуживает.

Новые видящие использовали мелочных тиранов не только для того, чтобы освободиться от чув­ст­ва собственной важности, но и для исполнения очень сложного маневра — выведения себя из этого мира. Быть побеждённым... — не смертельно, но разрушительно. Воин, скончавшийся под действием мелюзгового тиранчика, раздавлен в буквальном смысле своим собственным поражением и непригодностью. Действовать в гневе, без контроля и дисциплины — это означает потерпеть поражение.

Не огорчайся за бедных индейцев яки, — подумай обо всем человечестве. А относительно индейцев яки я могу сказать, что они — из счастливейших: они подавлены и благодаря этому некоторые из них, в конце концов, могут выйти победителями, а угнетатели, мелочные тираны, подавившие их, не имеют ни одного шанса, даже в аду.

... Наше знакомство с воспринимаемым нами миром принуждает нас верить, что мы окружены предметами, существующими сами-по-себе и независимо, то есть так, как мы их воспринимаем. Но, в действительности, нет мира предметов, а есть вселенная эманаций.

Есть достаточно безумцев, становящихся видящи­ми, — видящими, полными слабостей, или, лучше сказать, людей со слабостями, оказавшихся способными стать видящими.