|
Мы, люди, не прирожденные убийцы (иначе откуда посттравматический стресс после битвы?) Каинова печать лежит на человеческой цивилизации, а не на человеческой природе. Эскалация насилия – немезида, а не природа. Это решение, которого можно было избежать, а не неизбежная участь. Да, это наш «первородный грех». Но его можно было (да и доныне реально) преодолеть. Эскалация насилия в Быт 4 происходит между пустынными племенами, а не национальными государствами (которые еще не существовали). Описаны не войны, а насилие родовой вражды, отношения чести и бесчестья, когда небольшие группы сталкиваются между собой в отсутствие ясных юридических норм и компетентного, адекватного общинного руководства. (Впрочем, иначе ли обстоит дело с национальными государствами без всемирного правительства?) Быт 4 говорит не только о первом случае братоубийственного насилия, но и о том, откуда пошел грех (или даже Грех) эскалации насилия. Авель убит – это одна жертва. Если Каина убьют, его семья потребует семикратного отмщения. Но пять поколений спустя, если убьют Ламеха, семья потребует отмщения в семьдесят семь крат. К слову сказать, именно как меру против такой эскалации Книга Левит заповедует: «Перелом за перелом, око за око, зуб за зуб; как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать» (Лев 24:20). Воздаяние должно соответствовать преступлению: нельзя делать в семь раз хуже и уж тем более в семьдесят семь раз хуже. Иными словами, Быт 4 содержит библейскую версию рассказа о том, как неолитическая революция/ эволюция увенчалась возникновением цивилизации в землях «плодородного полумесяца» и особенно в Междуречье. К несчастью, эта версия еще и исторически более точная, чем шумерская легенда о пастухе Думузи и земледельце Энкимду с ее счастливой концовкой. В Быт 4 земледелец убивает пастуха, строит первый город, и насилие возрастает по экспоненте. В принципе, сознательное насилие похоже на любое другое проявление человеческой активности: мы улучшаем наш образ жизни. Налицо прогресс: от палеолитических пещер в Западной Франции к неолитическим домам в Восточной Турции; от пастушества с овцами и козами к земледелию со скотом и лошадьми; от письма палочкой по глине к письму тростинкой по папирусу и (в наши дни) письму через прикосновение ладони к экрану. Не то, чтобы мы становились все злее и греховнее, но мы становимся все более компетентными и умелыми в своих занятиях – включая грех как сознательное насилие. Поэтому, как предупреждает Быт 4, мы постепенно (и даже по экспоненте) стали все более и более эффективными в насилии. Теперь эта наша способность угрожает уже не только семье и племени, но и всей планете. — 40 —
|