Мы не можем считать экзистенциальную фрустрацию обязательно патогенной, а называем её таковой лишь косвенно, но ещё менее мы имеем права считать её патологичной. Не ставшая патогенной, остающаяся скрытой, экзистенциальная фрустрация, однако, требует экзистенциального анализа не меньше, чем ноогенный невроз. И в этом случае экзистенциальный анализ не является неврозотерапией, переставая быть заповедной сферой деятельности врача. Он становится инструментом философов и теологов, педагогов и психологов, ибо им, как и врачу, приходится брать на себя сомнения в смысле бытия. Таким образом, если логотерапия может быть как специфическим, так и неспецифическим видом терапии и если врачевание души — всё-таки прерогатива врача, то сфера применения экзистенциального анализа не ограничивается чисто врачебными задачами. В этом смысле, на наш взгляд, вполне закономерно создание в рамках Аргентинской ассоциации экзистенциальной логотерапии секции, в которую входят люди других специальностей. Как и прежде психотерапия, в смысле терапии неврозов, остаётся делом врачей; но психогигиена, профилактика невротических заболеваний, включая ноогенные неврозы[134] не нуждается в обязательном участии врача. Если фрустрация воли к смыслу, экзистенциальная фрустрация сама по себе и как таковая, как скрытая, и не является болезнью, то это ещё не значит, что она не может быть опасной для жизни. Она может привести к самоубийству — к суициду, не являющемуся невротическим. Из этого следует, что экзистенциальный анализ, хотя и не представляет собой в таких случаях врачебного вмешательства в собственном смысле слова, тем не менее может оказаться мерой, обеспечивающей спасение жизни. Это значит, что всегда в серьёзных случаях так называемых критических ситуаций (плен, концентрационный лагерь и т. п.) нужно апеллировать к воле к жизни, к желанию жить дальше, к переживанию и проживанию сложной ситуации. Как показывает опыт, подобное удаётся только тогда, когда этот призыв может быть адресован также и воле к смыслу, другими словами, если желание выжить репрезентирует необходимость выжить и, как таковое, воспринимается и осознаётся. Одним словом, если дальнейшая жизнь имеет смысл. В отношении этого есть данные, собранные в лагерях военнопленных. Эти данные подтверждают, насколько справедливо и важно сказанное Фридрихом Ницше: «Только тот, кому есть "зачем" жить, вынесет почти любое "как"». В этих словах мне видится девиз психотерапии. В указанном смысле экзистенциальный анализ представляет собой поиски смысла. Причём смысл, который он ищет, является конкретным, и его конкретность обусловлена как единственностью каждой личности, так и неповторимостью каждой ситуации. Соответствующий смысл — это смысл ad personam et ad situationem[135]. Всегда находится такой смысл, осуществить который может и должен данный конкретный человек. — 142 —
|