Психотерапия

В третьей части сна имеет место удивительное обращение вспять, так называемая энантиодромия.[113] Красивая пирамида теперь состоит из окаменевшего дерьма. Оно делает видимой точку озарения в пустоте и наоборот. Древние и средневековые алхимики никогда не уставали повторять, что философский камень in stercore invenitur («обнаруживается среди экскрементов») и что люди этого мира по неосторожности втаптывают его в грязь. Как много современных рационалистов даже сегодня придерживаются мнения, что сны являются таким «мусором», анальными и генитальными фантазиями и тому подобным. Безусловно правда, что то, что аналитик должен выслушивать, сидя весь день в офисе, не является особо душеполезным. Он вынужден слушать о супружеских проблемах, сумасшедшей ревности, прорывах подавленной неприязни, сексуальных фантазиях, денежных нуждах и бесконечных «затем он сказал <…>, затем я сказала <…>». Это ужасное дерьмо, в котором пациенты и все мы застряли. Но при более пристальном взгляде в этом можно увидеть руку Бога!

Возможно, это было величайшим талантом Юнга: он мог выслушивать подобную чушь и оставаться поразительно бесстрастным, а затем внезапно словом или жестом указывать на руку Божью, проглядывающую во всём этом, другими словами, на более глубокое значение происходящего кризиса, которое делает возможным его принятие. Он был способен на это, потому что он не столько искал ответы на вопрос «почему» — личную историю невротических симптомов, которая бы объясняла, как они возникли, — но, скорее, на вопрос «зачем»; он искал цель, телос , или значение данного явления. «Что для меня значит, что я завёл себя в это вязкое болото?» С этой точки вершина пирамиды становится видимой, тот пинакль, который древние египтяне размещали так, чтобы каждое утро на него падали первые лучи солнца. На востоке, особенно в Персии, рассвет и сегодня всё ещё является символом мистического озарения, точкой, где просвещённый видит Бога и становится единым с ним.

Четвёртая часть — это спуск или возвращение к повседневной жизни. Появляюсь я (я была его аналитиком) и со смехом говорю, что мне шестьдесят один, а не шестнадцать, но сумма цифр в обоих числах равна семи. Давайте вначале рассмотрим конкретную ситуацию. Мне было шестьдесят один, сновидцу сорок, а женщинам, которые стали его первыми анализандами, было около двадцати. Таким образом, сновидец был в середине, на грани второй половины жизни. До своих сорока лет он работал по другой специальности, и теперь он был в опасности испугаться своей новой задачи, как будто школьник перед экзаменами. Уже накопленный им жизненный опыт, сложный брак, с которым он успешно справился, его три уже взрослых ребёнка — всё это он забыл.