|
Я как терапевт, конечно, осознаю магический момент. Для меня он наступает тогда, когда человек переходит невидимую черту, отделяющую самоотвержение от самоприятия, там, где Я-концепция переходит хотя бы немного от “Я — никчемный человек” к “Я — ценный человек”. И я как терапевт вижу, когда наступает такой момент. Это очень ценно для меня в моей работе. — Некоторые критикуют подход, центрированный на человеке, за то, что он работает только с относительно “здоровыми” людьми... — Думаю, это неверно по нескольким причинам. Одна — мой собственный опыт работы с людьми, которые очень ясно выражают свои мысли, и в то же время их сознание спутано. Вы можете найти таких людей как в университетах, так и за их пределами. Уверен, если работать с людьми так, как я описал, они постепенно начинают справляться с тем, что с ними происходит. Но во многих случаях требуется большое терпение и много времени. Я могу опираться и на собственный опыт, но куда важнее для меня работа, проведенная недавно Гарри Проути, который, используя принципы подхода, центрированного на человеке, провел замечательную работу с психотиками в больницах. Данная методика развивается сейчас в Европе, особенно в Бельгии. Проути описывает свою работу как “дотерапию”, нечто, что должно происходить перед началом психотерапии — оказание глубокого уважения человеку, пребывающему в психозе, эмпатический отклик, позволяющий ему чувствовать связь между собой и другим человеком. Сейчас я не могу подробно описать данную методологию, но хочу сказать, что работа Проути целиком и полностью базируется на подходе, центрированном на человеке, и на лежащей в его основе философии. Иными словами, если использовать эту философию и подход для работы с людьми, не имеющими связи с реальностью, — что бы это ни значило — будет результат. — Говорите ли Вы клиентам, что будете представлять собой противоположность тому, к чему они привыкли в своих взаимоотношениях? — Не думаю, что стоит так говорить. Это было бы богоподобным утверждением. Обычно я говорю, что надеюсь предложить клиенту тип отношений, которые он, вероятно, не имел возможности испытать прежде. Я не могу залечить все его раны, но надеюсь помочь ему поверить в то, что он сможет существовать по-другому. Это более ограниченная задача, но есть принципиальная разница. Однако, учитывая все сказанное, я осознаю, что существует колоссальное чувство ответственности. Поскольку терапевт, работающий в рамках подхода, центрированного на человеке, не обладает массой сложных теорий, за которыми можно было бы спрятаться, или хорошо разработанной профессиональной маской, личность терапевта выходит на первое место. Следовательно, для меня очень важно, чтобы терапевт достиг высокого уровня самоприятия. — 49 —
|