Психотерапевты о психотерапии

— Существует такая возможность. Но я не хочу “лечить” симптомы, что, как правило, означает избавление от чего-либо без реального понимания. Юнг рассматривал симптом как творческую энергию души, и если симптом правильно понять, это может привести к расцвету в жизни человека. Будучи же неправильно понятым, симптом может вести к сужению и закрытию, к чувству психологической искалеченности. Следовательно, когда мы хирургическим способом удаляем симптомы, как в случае применения бихевиоральной психотерапии или различных психотропных таблеток, в большинстве случаев мы теряем нечто, что могло бы нам пригодиться, обогатить нашу жизнь, а не разорить ее.

— Не всегда это очевидно для пациента...

— Нет, нет. И именно в этом суть данного вида психотерапии.

— Обращаются ли к Вам люди с идеей “быстрого решения проблем”?

— Редко, и если они хотят только этого, они обычно не остаются. Понимают, что я предлагаю нечто другое. Я, как правило, вполне четко это формулирую. Я не подталкиваю людей к тому, чтобы они остались: зачем, если им неинтересно мое видение мира. Нет, это не проблема. Люди обычно обращаются ко мне после прочтения моих книг, если они слышали, что я говорил, или меня рекомендуют те, с кем я работал. Я не создаю себе рекламу и не особенно работаю с врачами общего профиля, которые тоже разделяют идею “быстрого решения проблем”, согласно собственной медицинской модели.

Очень редко человек приходит ко мне после такой рекомендации, и иногда совершенно случайно это срабатывает. А иногда и нет: если клиенты ищут медицинского подхода.

— Если человек приходит с ожиданием такой терапии, сообщаете ли Вы ему, что можете предложить и в чем разница?

— Да, конечно. Я обычно так и поступаю с клиентами, которые приходят из не очень привычной мне области — например, от врачей общего профиля, которые не знакомы с моей работой. Но если человек знает, чем я занимаюсь, в этом нет необходимости. Они приходят, потому что прочитали мою книгу “Архетипическое воображение — проблески божественного в жизни и искусстве”. Они хотят понять, как это может проявиться в их собственной жизни.

— Мне все еще не совсем понятно... Это касается паттернов?

— Хорошо. Вы можете перефразировать все и сказать: это для того, чтобы дать приходящему человеку ощущение души. Поскольку иногда оно у него отсутствует. Или никак не поддерживается в жизни. Иными словами, приход сюда — это как бы подтверждение или закрепление чего-то, что клиент смутно ощущает. Наша работа придает ему больше уверенности следовать тому, что он считает правильным для себя. Другой способ — активация или катализация творческого воображения. Поскольку в нашем обществе оно находится в удручающем состоянии, в основном из-за школьной системы и СМИ. Воображение не признается тем, что Уильям Блейк называл “божественной силой” — божественным воображением в человеке. Воображение как связь со сферой божественного, с богами. Наша религия (в ней только один Бог — абстракция, которую нельзя представить в виде образа) боролась с множеством языческих богов и, таким образом, против воображения, которое естественно создает их образы. Активация творческого воображения может происходить очень по-разному. Если вы не имеете воображения, значит, не можете практиковать архетипическую психотерапию. (Смеется.) Очевидно, именно в этом суть. Но если я могу найти определенные ресурсы воображения в самом себе, я могу стимулировать их в другом человеке. Может быть, например, мы займемся пересмотром их биографии, их “истории” — возможно, они обмануты взглядом на нее, основанным на популярной психологии, телевидении или книгах, которые читали, или даже на психотерапии, которую проходили и оказывались в тупике, и у них есть ощущение, что они движутся в никуда. Возможно, психотерапия сначала примет форму пересмотра их биографии. Мы — как два писателя: садимся и смотрим, как еще можно написать эту историю. Каждый хороший романист знает, что одну историю можно рассказать десятью разными способами, но если застреваешь на чем-то одном, это оказывается очень неприятным. Так происходит и с вами, если существует только один взгляд на то, что произошло.