|
Человеческое бытие как наиболее общее понятие, максимально широкая целостность, парадоксальным образом есть само собой разумеющееся понятие, и в то же время оно неопределимо. Неопределимость бытия, однако, не снимает вопроса о его смысле – напротив, она к нему понуждает, приводит. Бытие, по Хайдеггеру, было и остается главным делом, главной задачей человеческой мысли, поскольку именно вопрос о бытии, его сущности и смысле, является главным для человеческого существования. Изначально смысл бытия уже известным образом доступен, первичная концептуализация человеческого бытия в мире существует как некое смутное ощущение его понятности. "Мы движемся всегда уже в некой бытийной понятливости, – пишет Хайдеггер. – Изнутри нее вырастает специальный вопрос о смысле бытия и тенденция к его осмыслению. Мы не знаем , что значит "бытие". Но уже когда мы спрашиваем: "что есть бытие?", мы держимся в некой понятности этого "есть", без того, чтобы были способны концептуально фиксировать, что это "есть" означает. Нам неведом даже горизонт, из которого надо было бы схватывать и фиксировать его смысл. Эта усредненная и смутная понятность бытия есть факт " (67, с.5). Понятность бытия, согласно Хайдеггеру, есть бытийная определенность человеческого присутствия , а экзистенциальная аналитика присутствия высвобождает горизонт для интерпретации смысла бытия вообще. Бытие, разомкнутое в понимании, дает присутствию возможность вступить в отношение к сущему, конституируя свой истинностный характер. Присутствие (Dasein) изначально "разбирается" в мире, "умеет" быть в нем, выражая себя в заботе о бытии. Способность заботиться о своем пребывании в мире обусловлена конечностью, временностью человеческого существования – бытие человеческое есть бытие к смерти . Экзистенциальная конечность существования делает возможным раскрытие истины бытия как не‑потаенности (a‑letheia). Истина эта состоит в том, что человек как надличная и действующая в мире реальность, фактом своего существования в мире воплощает в способах своего бытия бытие самого мира. Таким образом, человеческая экзистенция как всеохватывающая духовная тотальность воплощает в себе полный и изначальный смысл бытия. Анализируя саму категорию смысла, Хайдеггер связывает его со значимостью. Вопрос о структуре смысла сводится им в конечном счете к интерпретации значений, через которые возможно описание сущности. Но эта сущность в большинстве случаев скрыта, и должна раскрываться герменевтически, путем истолкования. Понимание и толкование, в свою очередь, возможны лишь в том случае, когда понимающий уже заранее имеет представление о данном феномене. Этот хайдеггеровский герменевтический круг подразумевает, что раскрытие сущности философских понятий происходит через раскрытие языковых понятий. Сущность языка представляется как язык сущности, это предельная абстракция самой человеческой природы. "Дар речи отличает человека, только и делая его человеком, – пишет Хайдеггер. – Этой чертой очерчено его существо. Человек не был бы человеком, если бы ему было отказано в том, чтобы говорить – непрестанно, всеохватно, обо всем, в многообразных разновидностях и большей частью в невысказанном "это есть то ". Поскольку обеспечивает все подобное язык, сущность человека покоится[7] в языке " (68, с. 259; выделено мною – Н.К .) — 42 —
|