|
При всем позитивистком и материалистическом складе ума у каждого из нас есть точки соприкосновения с проблемами и чаяниями религий и духовных традиций, глубинное единение с их энергиями. Еще Уильям Джеймс ясно сформировал идею, согласно которой разумное сознание — это лишь одна из форм освоения мира [47]. Несомненно, существуют и другие способы мироощущения. Они отделены от интеллекта тонкой перегородкой. Сегодня мы называем эти иные и «готовые и определенные формы духовной жизни» измененными состояниями сознания. Без них, по мнению Джеймса, представление о мире не может быть законченным, более того, нельзя непогрешимо судить о других реальностях бытия только с позиции разума. В своей книге «Многообразие религиозного опыта» Джеймс говорит о мистическом мироощущении и подчеркивает, что все корни религиозной жизни следует искать в мистических состояниях сознания. Он выделяет четыре главных характерных признака, которые служат критерием для различения мистических переживаний [47]. Первый из них — неизреченность. Иначе говоря, человек, прошедший через мистический опыт, будь то неожиданное обретение знания Беме (Яков Беме — это имя человека, который, будучи неграмотным, изложил полученную им в галлюцинаторном опыте картину мироздания и обосновал ее) или исповеди людей после клинической смерти, не может изложить собственные ощущения и обретенные впечатления на обычном «посюстороннем» языке. Джеймс выдвигает предположение, что мистические состояния скорее принадлежат к эмоциональной сфере, нежели к интеллектуальной. Хотя неизреченность как признак мистического опыта связана вовсе не с тем, что он укоренен в чувственной природе человека. Скорее можно говорить о том, что сам этот опыт не имеет конкретных аналогов в земной жизни. Специфика мис- 323 тических переживаний иная, нежели обычные повседневные впечатления бытия. , Второй признак мистического опыта — интуитивность. Джеймс подчеркивает, что хотя эти состояния относятся к сфере чувств, они тем не менее являются особой формой познавания. Человек проникает в глубины истины, закрытые для трезвого рассудка. Это своего рода откровения, моменты внутреннего просветления. Джеймс много размышляет об интуиции не только в связи с мистическим опытом. Он отмечает, что она идет вразрез с умозаключениями рассудка. Однако только сочетание нашей интуиции и разума могло создать такие великие мировые учения, как буддийская или католическая философии. По мнению Джеймса, непосредственное, интуитивное убеждение таится в глубине нашего духа, а логические аргументы только поверхностное проявление его. — 274 —
|