|
Дальше — больше: он придумал повесить люльку для ребенка. Это что значит? Надо сверлить потолок, значит, опять ремонт! И потом, до какого возраста можно держать ребенка в люльке? А потом куда ее девать? Сразу надо покупать кроватку! Если бы вы только знали, чего мне стоило убедить его купить кроватку. Следующий фокус: прихожу домой — вся кухня заставлена кастрюлями. Купил набор кастрюль — мои, видите ли, ему не нравятся. Да, кастрюли хорошие, с прозрачными крышками, но и мои не хуже. Ну, куда в нашу маленькую кухню такое количество кастрюль?! Я ему честно сказала: будет у тебя свой дом, будешь там заводить свои порядки. Дальше рождается внучка — и что? Я бегу с работы домой помочь дочке, а он придет с работы, сядет в углу, воткнется в телевизор и пиво сосет. Это правильно? Никакого толку от него нет, никакой помощи. И это пиво каждый день. Пока он окончательно не спился, надо с ним расставаться, ведь он говорит, что еще хочет детей! Представляете? Палец о палец ведь не ударил, мы с дочкой на него работаем, а он мечтает еще о ребенке! Размечтался. Последней каплей было мусорное ведро на 50 литров! Я терпеть не могу эти ведра. Я приспособила использованные пакеты, в них я складываю мусор, и когда выхожу из дома, захватываю их, чтобы выбросить. И вот он припер это огромное ведро, куда надо еще и пакеты специальные покупать. Просто издевается. Слушаю Марию Михайловну и понимаю, что сейчас она начнет рассказывать все это по второму кругу, поэтому быстро говорю ей: — Мария Михайловна, давайте проверим, зачем он все это делает? Мария Михайловна с готовностью отвечает: — Давайте! — Сейчас представьте себя этим огромным ведром, почувствуйте себя этим ведром, скажите что вы, ведро, делаете в этой маленькой кухне. Мария Михайловна послушно и старательно закрывает глаза и погружается в образ: — Я ведро, я большое ведро, я стою на маленькой кухне, я не виновато, что кухня маленькая. Я красивое и вместительное. Я хочу вам помочь. Я хочу о вас заботиться. Я не виновато, на меня не за что сердиться. По мере того, как Мария Михайловна произносила свой текст, лицо ее удивленно вытягивалось. Закончив говорить, она открыла глаза и ошарашено посмотрела на меня. Что это? Постепенно Мария Михайловна пришла в себя и начала смеяться: — Это вы, наверное, меня загипнотизировали так, что я стала говорить голосом моего зятя. Неужели на самом деле я его так притесняю? Не может быть! Мне не хочется говорить о зяте, мне кажется, гораздо важнее поговорить о дочери, что мы с Марией Михайловной и делаем, а потом уже беседуем о ней самой. — 45 —
|