Человек-волк и Зигмунд Фрейд

Он был в отчаянии. Так как ему сказали, что с его носом ничего сделать нельзя, поскольку с ним ничего не случилось, он почувствовал, что не может дальше жить с таким, по его мнению, непоправимым увечьем. Он высказал жалобу, повторяя слова, которые произносил во время всех своих заболеваний в прошлом: когда ребенком запачкал свои штанишки и решил, что у него дизентерия; когда юношей подхватил гонорею; и, наконец, во многих ситуациях анализа с Фрейдом. В основе этой жалобы лежала патогенная идентификация с матерью: «Я не могу дальше так жить» («So kann ich nicht mehr leben»). «Тень» его прежней болезни полностыд накрыла его. Он забросил свои повседневные дела и работу, потому что был поглощен исключительно состоянием своего носа. На улицах он разглядывал себя во всех витринах; он носил карманное зеркальце, которое вынимал каждые несколько минут и смотрелся в него. Он то припудривал свой нос, то через минуту стирал пудру, чтобы лучше рассмотреть его, то изучал его поры, чтобы увидеть, не увеличились ли они, и поймать момент роста и развития отверстия, которое там будто бы было.

Потом он снова припудривал нос, засовывал зеркальце подальше, а минутой позже все начиналось сызнова. Его жизнь вертелась вокруг маленького карманного зеркальца, и его судьба зависела от того, что оно ему показывало или могло показать.

Он всякий раз пугал прислугу, открывавшую ему дверь в мой кабинет, ибо как помешанный бросался мимо нее прямо к большому зеркалу в плохо освещенной приемной. Он никогда не сидел и не ждал, как другие пациенты, приглашенные в мою клинику, а непрерывно ходил взад и вперед по небольшому холлу, вынимая свое зеркальце и рассматривая свой нос с той и с другой стороны. Таким было его состояние к моменту начала нашего анализа.

В этом месте я просила бы читателя освежить в памяти тот фрагмент истории болезни моего пациента, который был описан Фрейдом под названием «Из истории одного детского невроза». Весь детский материал проявился и здесь; ничего нового анализ не обнаружил. Источником повторного заболевания послужил не-проработанный остаток переноса, который по прошествии четырнадцати лет под давлением особых обстоятельств стал основой для новой формы прежней болезни.

2. 1920-1923

Перед тем, как давать подробное описание данной болезни и ее лечения, необходимо остановиться на некоторых обстоятельствах жизни и состояния пациента, а также его предыдущего анализа с Фрейдом.

Следует напомнить, что пациент в прошлом был очень богатым человеком, получившим наследство от отца, умершего, когда пациенту исполнился двадцать один год - через два года после того, как он заразился гонореей и за два года до того, как он обратился к Фрейду. Напомним также; что поведение моего пациента в отношении денег было чрезвычайно невротическим. Он часто и, по его собственному признанию, несправедливо обвинял свою мать в присвоении его наследства. Он был хвастлив и склонен приписывать деньгам чрезмерную значимость и власть. Даже смерть сестры оказалась для него желанным событием, поскольку сделала его единственным наследником. Ему также была свойственна чрезвычайная экстравагантность в своих привычках, особенно в том, что касалось его одежды.