|
Она сейчас несколько раз говорила о том, что должна ехать к доктору В. из-за черной мамы. “Почему ты не сказала доктору В.?” — “Ну как же, я сказала ему о бабаке”. — “Это оттуда дети появляются? Бабасвечка, при свете свечей”. (The babacandle, by candlelight). Она жаловалась на то, что у нее болит пися. “Ты что, ее потерла или это из-за подгузника?” — “Потерла. Она черная. Дай мне белого крема, чтобы она поправилась. Тогда я смогу ее потереть еще”. Мы наблюдали, как с гор спускались сумерки. “Когда стемнеет, я буду бояться. Доктор В. не знает, что я боюсь темноты”. — “А почему ты ему об этом не сказала?“ — “Я убрала всю темноту”. Несколько дней после того приема я-таки была очень черной мамой. Пигля не верила ничему из того, что я говорила. Она разбила несколько предметов, в том числе сахарницу, из которой постоянно брала себе “большие сахарины”, хотя это и запрещается. Кажется, она себя ужасно чувствует, когда что-нибудь поломает, если это нельзя сразу же починить, даже если это что-то совсем незначительное. Поскольку с нами сейчас живет моя мама, она, в основном, и оказывается черной мамой. И мы с Пиглей хорошо ладим. Тут уж Пиглей становлюсь я, а она — мамой. Она сейчас не очень внимательная и аккуратная. Вчера были такие два разговора: “Пигля, ты меня любишь?” — Я: “Да”. Она: “Ты помнишь, когда я разбила тарелку?” — Она: “Ты меня любишь?” — Я: “Да, а ты?” — “Нет, я тебя не люблю. Ты черная и меня потом сделаешь черной”. Письмо от матери, написанное во время отдыха за границей “Мы снова хотим вам написать, потому что очень беспокоимся за Пиглю. И мы хотели бы, чтобы вы сказали, не требуется ли ей полный психоанализ, хотя, если это так, мы не очень хорошо представляем, как это сделать. Больше всего нас тревожит сужение ее мировосприятия; кажется, что она совершенно замкнулась в своем собственном мирке, как бы огражденном от всей остальной жизни. Единственные мысли, которые занимают Пиглю, кроме постоянного требования каких-либо вещей и своей внешности, вращаются вокруг ее воспоминаний (основанных на том, что она от кого-то слышала, или на рассказах из жизни семьи) о том времени, когда она была младенцем и еще не умела говорить. Она все больше и больше говорит искусственным слабым голосом и становится все более аффектированной и неестественной. Она теперь изо всех сил старается привлечь к себе внимание, зачастую устраивая драматические сцены. Пигля по-прежнему очень пугается по ночам — хотя теперь меньше говорит об этом, когда ложится спать, — однако ночью несколько раз просыпается, иногда с плачем. — 29 —
|