|
Таким образом возникают глубокие, сохраняющиеся на всю жизнь отношения между человеческим телом и миром объектов. Эти отношения мы называем символическими. С одной стороны, ребенок в этой стадии не видит в мире ничего кроме отображений своей телесности, с другой — он учится изображать все разнообразие внешнего мира средствами своего тела. Эта способность к символическому изображению приводит к значительному усовершенствованию языка жестов и позволяет ребенку не только сигнализировать о желаниях, которые непосредственно касаются его физического тела, но и выражать желания, относящиеся к изменению внешнего мира, который теперь уже осознается ребенком как таковой. Если ребенок окружен нежной заботой, то в этой стадии он не в состоянии сам отказаться от иллюзии всемогущества. Ведь ему все еще достаточно только изобразить символически какой-то предмет, и эта вещь (как он полагает, одушевленная) часто на самом деле «приходит» к нему; именно такое впечатление должно сложиться у ребенка (мыслящего анимистически), когда его желания удовлетворяются. Правда, в наступлении удовлетворения есть некоторая неопределенность, и постепенно он начинает подозревать, что существует и более высокая, «божественная» власть (мать или кормилица) и что если он хочет получить удовлетворение вслед за магическими жестами, то должен добиться благосклонности этой власти. Впрочем, добиться этого нетрудно, особенно если окружающие уступчивы. Одно из таких «средств тела», которые ребенок использует для изображения своих желаний или желаемых предметов, впоследствии приобретает особенное значение и превосходит все другие изобразительные средства, — это язык. Изначально язык есть подражание, то есть голосовое изображение звуков и шумов, производимых определенными вещами или с их помощью; свойственная органу речи (языку) сноровка позволяет репродуцировать гораздо большее разнообразие предметов и процессов внешнего мира, и притом гораздо проще, чем это было возможно с помощью жестов. Символика жестов, таким образом, отделяется от символики языка: определенные ряды звуков оказываются жестко связаны ассоциативной связью с определенными вещами и процессами и постепенно идентифицируются с ними. Отказываясь от неуклюжего образного представления и еще более неуклюжего драматического изображения, человек делает большой шаг вперед; воспроизведение рядов звуков, которые мы называем словами, позволяет более специализированно и экономично выразить желания. Символика языка делает возможным сознательное мышление, потому что оно ассоциируется с бессознательными мыслительными процессами и наделяет их качествами, которые могут быть осознаны, воспринимаемы. — 34 —
|