|
Символика, которую психоанализ частично вскрывает в виде факторов, формирующих мысли, органически присуща Вельтлейну, его космическому восприятию, а сексуальность есть центр, вокруг которого вращается весь символический мир, вобравший в себя человеческие желания и мечты. В мире господствует это грандиозное единство, а раздвоение души и тела — лишь суеверие. Думает все тело: формой усов, мозолью на ноге; даже испражнения могут выражать мысль. Душа «заражается» телом, тело — содержанием души», о некоем Я говорить бессмысленно. Сильнейшие «заражения» — сексуальные. Кто не хочет в созидании видеть эротику, становится близоруким; нечувствующие аромата мучаются насморком; эрогенные зоны могут быть представлены формами лица, например, двойным подбородком. Священник «пасторски заражается» своей рясой; не женщина вяжет чулок, а рукодельи низводит женский пол до состояния жалкого ничтожества. Высшая деятельность человека — роды; духовные усилия мужчины — лишь смехотворные попытки подражания этому творческому акту. Мечта о рождении детей настолько пронизывает человеческие стремления, что отражается телесно в виде тучности: «стать жирным можно лишь из-за неудовлетворенного желания родить ребенка». Даже болезни и раны являются не только источниками страданий — через них человек познает «питающую силу совершенства». Наиболее уютно Вельтлейну в детской комнате, где он веселится вместе с детьми и радуется проявлениям наивной эротики. И наиболее грубо выступает против ученых, особенно против врачей, чья ограниченность является излюбленной мишенью его острот. С легкой иронией он критикует догматику психоаналитиков, но это выглядит нежностью по сравнению с жесткой сатирой, с которой он громит «школьных психиатров». В конце романа мы с сожалением узнаем о гибели этого веселого страдальца в результате железнодорожной катастрофы. Но даже смерть героя автор изображает с присушим ему цинизмом: пропала голова Вельтлейна, и идентичность можно установить только по деталям уцелевших останков тела, что пытается сделать, как ни странно, его племянница. Таково сверхкраткое изложение содержания этого «психоаналитического романа». Можно не сомневаться, что Гроддек — Вельтлейн будет «посмертно интерпретирован, комментирован, ошельмован и ложно понят», наподобие Рабле в «Озорных рассказах». Но ведь сохранились Пантагрюэль и Гаргантюа! Так, может быть, когда-нибудь справедливость выпадет и на долю Вельтлейна. 9. К психоанализу паралитического нарушения психики
|