|
IV Мне неоднократно приходилось выступать против немотивированных, излишних и неправильных предложений модификации психоаналитической техники. Если я сам вношу новые предложения, то обязан сначала отказаться от консервативных взглядов или же доказать, что новые предложения могут сосуществовать с прежними воззрениями. Я должен быть готов к соответствующей критике со стороны моих оппонентов, в частности, со стороны Бьерре, Юнга и Адлера, технические предложения которых я в свое время критиковал. Бьерре предлагал не ограничиваться при анализе исследованием патогенных причин, рассматривать также духовные и этические склонности пациента. Юнг считал, что психотерапевт должен учитывать среду, влияние обстановки современной жизни. Адлер утверждал, что надо заниматься не анализом либидо, а «неврозным характером». Мои нынешние предложения содержат некоторые аналогии с этими модификациями, однако различия весьма велики и их нетрудно установить при объективном рассмотрении. Мои инструкции пациенту (к которым я прибегаю только в исключительных случаях) не относятся к практическому или духовному образу жизни в целом, а только к некоторым отдельным ситуациям; они априори не направлены на мораль, а нацелены только против основы похоти; они сдерживают эротику только в той мере, в какой необходимо устранить практические препятствия анализа. Однако вполне возможно терпеливое и даже побудительное отношение к защитно-эротической тенденции пациента. Исследования характера никогда не займут главенствующее место (как у Адлера) в нашей технике. Их приходится учитывать, если некоторые аномальные, сравнимые с психозами, черты затрудняют ход анализа. Конечно, можно возразить, что «активная техника» есть возвращение к банальной суггестивно-катарсической терапии. На что можно ответить, что мы безусловно не суггерируем в строгом понимании, а только предписываем пациенту определенные правила поведения и не предсказываем успех этой методике, так как изначально он нам неведом. Мы надеемся на перераспределение психических, в первую очередь либидозных энергий больного, активизирующих выявление вытесненного материала. О возможном содержании этого материала мы не сообщаем больному, вообще он может быть для нас неожиданностью. Наконец мы не обещаем ни себе, ни пациенту немедленного «улучшения». Напротив, возбуждение сопротивления посредством активности нарушает в некоторой степени вялость зашедшего в тупик анализа. Суггестия, обещающая только неприятности, существенно отличается от прежних врачебных процедур, декларирующих выздоровление. Не менее велики и различия между активной техникой и катарсической терапией. Задача катарсиса заключалась в пробуждении реминисценций и в пробуждении воспоминаний искала ответные реакции защемленных аффектов. Активная техника вызывает у пациента определенные действия, торможения, психические явления или освобождение от аффектов, открывая доступ к бессознательному или к материалу воспоминаний. В любом случае возбуждаемая у больного реакция есть только средство, ведущее к цели, а при катарсисе выведение аффектов — самоцель. Следовательно, там, где катарсис считает свои обязанности законченными, работа активного аналитика только начинается. Отмечая различия и прямые противоречия других методик с активной техникой, я не исключаю, что некритическое отношение к моим предложениям может легко привести к искажению анализа и к его аналогиям с направлениями Юнга, Адлера, Бьерре или к катарсической терапии. Следовательно, необходимо с величайшей осторожностью применять технические средства лишь при полном усвоении принципов психоанализа. — 50 —
|