|
Пока явления потери затрагивают только отдельные периферийные органы, паралитик может ссылаться на отдельные явления патоневротической ипохондрии или на реактивную эйфорию. Но когда процесс деструкции охватывает особо ценные действия Я, интеллекта, морали и эстетики, то самовосприятие такого распада должно вызвать ощущение потери всей суммы либидо, что, как уже отмечено, связано с ослаблением безупречности высших духовных функций. Удержанная масса либидо может еще обеспечивать защиту Я от заболевания; таким образом, даже покалеченное тело, утрата конечностей и органов чувств не обязательно приводят к неврозам. Пока либидо насыщается духовными ценностями, любой телесный недостаток воспринимается философски, с юмором или цинизмом, иногда превозмогается гордостью, упрямством, надменностью и высокомерием. Каким же образом удерживается либидо, если оно не находит удовлетворения в деятельности пришедшего в негодность организма и наконец вытесняется из последнего убежища — самоуважения и высшей оценки духовного Я? Такова проблема бедняги паралитика, с которой он должен бороться в фазе меланхолии. Некоторые «микроманьяки»-паралитики мучаются с названной проблемой всю жизнь, однако большая часть больных «умело» от нее избавляется средствами и механизмами маниакального величия или (что реже) галлюцинаторного психоза желаний. Приведенные наблюдения показывают, что больные, как правило, заняты этой «защитой» в состоянии маниакальных галлюцинаций; не случайно тогда их помешают в психиатрические больницы. Если «актуально-психотическая» и депрессивно-меланхолическая фазы часто бывают латентными и быстро проходящими, что окружающие могут считать «колебаниями настроений», то бурные длительные симптомы паралитической мании величия не оставляют сомнений в тяжести душевного заболевания. Одним словом, при психоаналитическом толковании маниакальных симптомов паралича мы следуем Фрейдовой теории психогенной мании. Согласно этой теории, мания означает победу над меланхолической печалью, что достигается растворением измененного (следовательно, печально обесцененного) идеала Я в нарциссическом Я (см. об этом эссе Фрейда «Печаль и меланхолия», а также работу «Массовая психология и анализ»). При психогенной мании этот процесс понятен. Пациент, идентифицирующий себя с чужим объектом (личностью), при утрате интереса к нему и устранении печали об этой потере освобождает путь для развития мании. Тогда ненарушенное требованиями идеала нарциссическое Я снова ощутит себя счастливым. Что же происходит при паралитической меланхолии? Можно ли освободиться от интегрирующих частей собственного Я, если они обесцениваются болезнью? Приведенный выше факт, что при некоторых кататониях происходит «секвестрация» тела из интегрированного Я, позволяет ожидать углубления этого процесса, затрагивающего также и духовное Я. Согласно нашей концепции, это имеет место при параличе вследствие регрессии к ранним этапам развития Я. — 58 —
|