|
Вот каковы перспективы вашего “примата интеллекта”». «Теперь вы не должны удивляться, если я заступаюсь за сохранение религиозной системы обучения как основы воспитания и основы совместной жизни людей. Это проблема практическая, а не вопрос теоретической ценности. Так как в интересах поддержания нашей культуры мы не можем ждать, пока каждый отдельный человек станет культурно зрелым – а многие и вообще никогда не созрели бы, – так как мы вынуждены навязывать подрастающему человеку какую‑нибудь систему учений, которая должна действовать на него как предпосылка, недоступная какой‑либо критике, то в этом случае религиозная система кажется мне из всех наиболее пригодной. И это, конечно, благодаря ее удовлетворяющей желания и утешающей силе, в которой вы хотите видеть “иллюзию”. Ввиду затруднительности узнать что‑либо о реальности, даже ввиду сомнений, возможно ли это для вас вообще, мы все же не должны упускать из виду, что человеческие потребности тоже являются частью реальности, и кроме того, частью важной, частью, которая особенно близко нас касается». «Другое преимущество религиозного учения я вижу в одной из его особенностей, к которой вы, по‑видимому, относитесь крайне отрицательно. Она дает возможность отвлеченных просветлений и сублимирования, при которых может быть отброшено большинство того, что носит следы примитивного и инфантильного мышления. А оставшееся представляет собой сумму идей, которым наука больше не противоречит и которые она и не может опровергнуть. Эти преобразования религиозного учения, осужденные вами как половинчатости и компромиссы, дают возможность избежать разрыва между необразованной массой и мыслителем‑философом, они поддерживают между ними общность, столь важную для обеспечения культуры. Тогда нечего бояться, что человек из народа может узнать, что верхние слои общества “вообще не верят в Бога”. Мне кажется, теперь я показал, что ваши усилия сводятся к попытке заменить проверенную и эффективно ценную иллюзию другой, неиспытанной и безразличной». Не думайте, что я глух к вашей критике. Я знаю, как трудно избежать иллюзии; быть может, и надежды, в которых я признался,– иллюзорной природы. Но я настаиваю на разнице. Независимо от того, что они не грозят карой людям, их не разделяющим, мои иллюзии не столь непогрешимы, как религиозные, не носят характера бредовой одержимости. Если опыт – не мне, а другим моим единомышленникам, уже после меня, – покажет, что мы заблуждались, мы от наших ожиданий откажемся. Примите же мою попытку за то, чем она является. Психолог, не обманывающий себя относительно того, как трудно в этом мире разобраться, старается судить о развитии человечества на основе тех трех пониманий, которые он приобрел изучением психических процессов у отдельного человека в период развития этого последнего из ребенка во взрослого. И при этом ему приходит в голову убеждение, что религию можно сравнить с детским неврозом; и он достаточно оптимистичен, чтобы предположить, что человечество преодолеет эту невротическую фазу подобно тому, как дети перерастают свой подобный этому невроз. Эти умозаключения из индивидуальной психологии, может быть, недостаточны, перенесение их на человеческий род неоправданно, оптимизм не обоснован; всю эту неопределенность я признаю. Но часто нельзя удержаться, чтобы не сказать того, что думаешь, в качестве извинения приводя то, чему не приписываешь большего, чем оно заслуживает. — 83 —
|