|
На этом строится вся античная философия. Трудность для нас в осмыслении аристотелевской философии состоит в необходимости, следуя ей, постоянно иметь в виду, что материя вечна и что ничто не происходит из ничего. Именно поэтому философия эта так и не смогла расстаться с образом мира, который не позволил даже Аристотелю - а во всей истории человеческой мысли вряд ли найдется по силе ума ему равный - выйти за ограду предстоявшей его взору небесной сферы и не рассматривать мир, в том числе мир человеческих отношений, мир языка, как часть вечной природы, которая по сути своей ограничена. Так вот, если взглянуть на вазу с точки зрения, которую я с самого начала здесь предложил, то есть если рассматривать ее как объект, созданный для того, чтобы представлять наличие в центре Реального пустоты, именуемой нами Вещью, то пустота эта, в том виде, в котором она в этом представлении предстает нам, предстает нам именно в качестве nihil, ничто. Вот почему горшечник, как и любой из вас, к кому я сейчас обращаюсь, творит вазу собственноручно вокруг этой пустоты, творит так, как делает это мифический творец - ex nihilo, отправляясь от пустого места, дыры. Весь мир потешается над макаронами, называя их завернутой во что-то дыркой. То же можно сказать и о пушке. Но смех смехом, а факт остается фактом - налицо полная идентичность между формированием означающего, с одной стороны, и введением в Реальное зияния, дыры, с другой. Я вспоминаю, как однажды вечером, обедая с одним из потом- 160 ков тех королевских банкиров, что более века тому назад принимали у себя в Париже Генриха Гейне, я удивил его - и полагаю, что от удивления этого он не оправился до сих пор - сообщив, что в основе развития современной, созданной Галилеем, науки лежит вовсе не античная философия и аристотелевская перспектива, а библейская иудейская идеология. Со времени Галилея эффективность символического подхода непрерывно росла, заполучая в свои владения все новые области и избавляясь от всех ограничивавших ее интуитивными данными предпосылок. В результате возникла наука, законы которой увязываются друг с другом все лучше, при том, что все, происходящее в каждой конкретной точке, становится все менее мотивированным. Другими словами, небесный свод не существует более, и присутствие хоровода небесных тел, по которому мы составляли себе о нем представление, вовсе не обязательно - действительность их, как уверяет экзистенциализм, носит характер искусственный, по сути своей произвольный. Не нужно забывать и о том, что в предельной ситуации, в один прекрасный день, сама ткань видимости - то, что рисуется нам как сбалансированное равновесие между энергией и материей -разорвется, обнажив введенное нами в него зияние, и бесследно исчезнет. — 119 —
|