|
На эту тему я уже говорил с вами, и возвращаться к ней снова я не могу. Но это один из главных ориентиров, которые понадобятся вам, чтобы понять, что такое психоаналитический переворот. В отличие от знания, которое представляет собой средство наслаждения, работа есть нечто совсем другое. Даже если она осуществляется теми, кто обладает знанием, то, что она производит, может, конечно, оказаться истиной, но только не знанием - никакая работа никогда еще знание не порождала. И препятствует этому что-то такое, о чем дает знать тщательное наблюдение над тем, как строятся в нашей культуре с отношениями между дискурсом господина и чем-то таким, что, возникнув, дало начало изучению того, что, с точки зрения Гегеля, на этот дискурс наслоилось - уклонение от абсолютного наслаждения, условия которого заданы тем, что, привязывая ребенка к матери, общественный сговор делает ее привилегированным очагом запретов. С другой стороны, разве не подсказывает нам формализация знания, делающая всякую истину проблематичной, что речь идет не столько о прогрессе, обусловленном работой раба - можно подумать, будто в положении его есть какой-то прогресс, скорее наоборот - сколько о переносе, расхищении того знания, которое с самого начала было в мире раба скрыто, вписано в нем. Этому-то миру и предстояло дискурсу господина себя навязать. В результате, однако, обреченный на самоутверждение путем навязчивого повторения, он не мог не устрашиться утраты, обусловлен- 99 ной собственным вступлением в дискурс и не увидеть, как возникает тот объект а, на который наклеили мы ярлычок избыто(чно)го наслаждения. Именно этого, в конечном счете, и не больше того, должен был господин потребовать у раба, единственного обладателя средств наслаждения. Итак, господин довольствовался ей, этой десятиной - ничто, впрочем, и не говорит о том, будто раб так уж неохотно ею делился. Совершенно иначе обстоит дело с тем, что вырисовывается на горизонте восхождения субъекта-господина к истине, утверждающейся лишь на равенстве самой себе, на той Эгократии, о которой я говорил однажды и к которой в культуре, где дискурс господина расцвел, наряду с другими, столь пышно, любое утверждение по своей сути, похоже, сводится. Если присмотреться поближе, то изъятие у раба его знания и есть та история, которую Гегель шаг за шагом прослеживает - не видя при этом, что удивительно, к чему она приведет, на что были причины. Ведь Гегель жил еще в ньютоновском мире, рождения термодинамики он не застал. Будь у него возможность взять на вооружение формулы, которые впервые позволили ту область, которую сейчас описывает термодинамика, унифицировать, как знать, может быть, он смог бы увидеть, что царствует в ней означающее, означающее, повторенное на двух уровнях, S1 и вновь Sr — 59 —
|