|
80 В этом первичном осознании «я» является тем, что ощущается внутри; «не-я» — тем, что можно только видеть после утраты того, что ощущалось внутри. Вполне возможно, что именно из этой утраты и из желания-фантазии, связанной с тем, что младенец может только видеть, проистекает экран сновидения, описанный Левином. Функция экрана сновидения, пожалуй, аналогична функции последнего перцепта, предшествовавшего амнезии при травматическом неврозе. Переживание заново этого последнего перцепта провоцирует повторение приступа; как будто переживший травму невротик пытается повторить травматическое переживание, пытаясь достичь более благополучного исхода; как будто катастрофу можно было бы устранить путем аннулирования. И это так, как будто сновидец восстанавливает экран сновидения, чтобы вернуть сосок в рот. Утверждение, что «я» — это то, что индивид ощущает внутри, а «не-я» — это то, что он видит вовне, находит некоторую поддержку в непосредственном наблюдении. На одном и том же возрастном уровне, на третьем и четвертом месяце, мы наблюдали так называемые «пробные движения» у большинства нормально развивавшихся детей. Они представляют собой медленные, плавные, осторожные движения рук и пальцев, которые совершают трехмесячные дети, держа свои ладони на расстоянии вытянутой руки и с сосредоточенным вниманием пристально следя за движениями пальцев. Создается впечатление, что ребенок учится координировать движения пальцев, упражняя их под контролем зрения. Это поведение можно наблюдать на протяжении нескольких недель, когда оно является одним из любимых занятий ребенка. Однако эти очевидные «упражнения в направленном контроле над пальцами» не приводят к заметному прогрессу в хватательных движениях ребенка. Это произойдет два или три месяца спустя, а тонкие хватательные движения пальцами появятся через восемь месяцев. Поэтому, по всей видимости, функция этих «упражнений» иная. Это подтверждается экспериментом, проведенным мной на нескольких таких детях. Когда они совершали движения пальцами и пристально наблюдали за ними, я вставлял кусок картона, следя за тем, чтобы он не касался ребенка, таким образом, что ребенок не мог видеть своих рук. Движения пальцев продолжались без перерыва. Мы можем предположить, что ребенок продолжал воспринимать пропри-оцептивные сообщения от движений рук. Можно задать себе вопрос, не служили ли эти движения, совершаемые ребенком, различению «я» и «не-я», то есть проприоцепции и зрительной дистантной перцепции, а не попыткой овладеть каким-либо видом мышечной координации. — 75 —
|