|
Именно этот последний аспект приобретения речи привлек наше внимание к единственному исключению в вербальных навыках ребенка в переходный период между десятым и восемнадцатым месяцами жизни. Как отмечалось выше, в этот период речь ребенка состоит из всеобщих слов. Единственное исключение в этом утверждении отно- 131 сится, собственно, не к слову. Речь идет о жестовом символе семантической коммуникации, жесте «нет», который выражается в нашей культуре покачиванием головой в горизонтальной плоскости. В другом месте (1957) я опубликовал несколько предположений о процессе, в результате которого примерно в пятнадцатимесячном возрасте приобретается этот жест. В этом процессе я приписывал главную роль защитному механизму идентификации с агрессором. Я также подробно обсуждал природу и значение достижения жеста «нет». По моему мнению, он репрезентирует линию расхождения в психическом и психологическом развитии. С этого момента начинается новый образ бытия. Я обсуждал его значение для психической структуры и объектных отношений, в которые он привносит новый метод, заменяя действие коммуникацией. Он инициирует осуществление защитных механизмов в их постоянной форме, совпадающей и взаимодействующей с проявлениями анальной стадии. Я также обсуждал изменение, возникающее в умственном развитии в результате приобретения жеста «нет». Здесь он возвещает о развертывании высших интеллектуальных функций, которые начинают служить адаптации и овладению внешним миром. В частности, я упоминал обратимость (Piaget, 1936), а также развитие речи и мыслительных процессов, включая абстракцию. Я лишь коснулся нынешней темы, функции жеста «нет» как индикатора установления в психическом развитии третьего организатора. Вместе с тем я считаю, что достаточно проиллюстрировал, почему я считаю правомерным говорить об этих трех основных подразделениях в первые восемнадцать месяцев развития младенца. Что я еще недостаточно объяснил, так это то, почему я говорю о них как об организаторах, как если бы они являлись аналогами понятия организатора в эмбриологии. Второй экскурс в эмбриологию Читателю, знакомому с данными о психологическом развитии младенца, понятно, что в предыдущем описании трех поворотных пунктов я ограничился сообщением о непосредственных наблюдениях над младенцами и вытекающих из них психоаналитических выводах. Из эмбриологии я заимствовал лишь понятие и термин «организатор» и «силовое поле». Я говорил тут и там о некоторых аналогиях и хочу теперь отметить некоторые особенно разительные сходства в структурах эмбриологического мышления и психоаналитической теории. Я уже говорил о принадлежащей Уоддингтону (1940) концепции развития как прогрессии от нестабильности к стабильности. Она, несомненно, соответствует нашим собственным представлениям о функции психической структуры. Кроме того, концепция Уоддингтона соответствует концепции о функции идентичности Эго, разработанной Эриксоном (1956). — 124 —
|