|
285 Второе возражение таково: ведь при попытке бегства перед лицом угрожающей внешней опасности единственное, что мы делаем, это увеличиваем дистанцию между собой и тем, что угрожает. Мы ведь не защищаемся от опасности, не пытаемся ничего в ней изменить, как в другом случае, когда набрасываемся с дубиной на волка или стреляем в него из ружья. Однако защитный процесс, по-видимому, делает нечто большее, чем просто соответствует попытке бегства. Он вмешивается в угрожающий процесс влечения, некоторым образом подавляет его, отклоняет его от цели и тем самым делает его безопасным. Это возражение кажется неопровержимым, мы должны с ним считаться. Мы полагаем, что существуют защитные процессы, которые с полным основанием можно сравнить с попыткой бегства, тогда как при других Я обороняется гораздо активнее, предпринимает энергичные контрмеры. Если сравнение защиты с бегством вообще не нарушается тем обстоятельством, что Я и влечение в Оно являются частями одной и той же организации, а не раздельными существами, как волк и ребенок, и, следовательно, каждая форма поведения Я должна также влиять на процесс влечения, его видоизменяя. Благодаря изучению условий возникновения тревоги мы должны были увидеть поведение Я при защите, так сказать, в рациональном преображении. Каждая ситуация опасности соответствует определенному периоду жизни или фазе развития душевного аппарата и кажется для нее правомерной. Маленький ребенок действительно не оснащен для того, чтобы психически справляться с большими суммами возбуждения, поступающего снаружи или изнутри. К определенному времени жизни его главный интерес состоит в том, чтобы люди, от которых он зависит, не лишили его своей нежной заботы. Если мальчик воспринимает могущественного отца как соперника, сознает свои афессивные чувства к нему и сексуальные намерения по отношению к матери, то у него имеются все основания для того, чтобы его бояться, а страх перед собственным наказанием благодаря филогенетическому усилению может выразиться в виде страха кастрации. Со вступлением в социальные отношения страх перед Сверх-Я, совесть, становится необходимостью, отсутствие этого момента — источником серьезных конфликтов и опасностей и т. д. Но именно с этим связана новая проблема. Попробуем аффект тревоги на некоторое время заменить другим, к примеру, аффектом боли. Мы считаем совершенно нормальным, что девочка в четыре года горько плачет, если у нее сломалась кукла, в шесть лет — если учительница делает ей замечание, в шест- 286 надцать лет — если любимый человек о ней не заботится, в двадцать пять лет — если она, возможно, хоронит ребенка. Каждое из этих условий возникновения боли имеет свой срок и исчезает с течением времени; последние, окончательные, затем сохраняются всю жизнь. Но нам бросилосьбы в глаза, если бы этадевушка, будучи женой и матерью, расплакалась из-за поломки фарфоровой безделушки. Но именно так и ведут себя невротики. В их душевном аппарате давно сформировались все инстанции, необходимые для того, чтобы справляться с раздражителями в пределах широких границ, они достаточно взрослые, чтобы самостоятельно удовлетворять большинство своих потребностей, им давно известно, что кастрация уже не применяется в качестве наказания, и все же они ведут себя так, как если бы по-прежнему существовали давние опасные ситуации, они придерживаются всех прежних условий возникновения тревоги. — 412 —
|