|
Поэтому не столь уж важно выяснить, удалось ли Фрейду подкрепить доказательствами теорию навязчивого повторения. Важнее понять, какое влияние этот подход оказал на психоаналитическое мышление, формирование теорий и терапию. Прежде всего именно образом мышления, представленным теорией навязчивого повторения, объясняется та особая роль, которая придается факторам детства. Если последующие переживания являются повторением прошлых, то, чтобы понять настоящее, крайне важно иметь подробнейшее знание о прошлом. В таком случае к любого рода детским воспоминаниям надлежит относиться как наиболее ценному материалу, предоставляемому ассоциациями пациента. Поэтому вполне логично вновь и вновь обсуждать вопрос, насколько далеко в прошлое простираются воспоминания, которые могут быть восстановлены. Крайне важно, исходя из нынешних проявлений, реконструировать некоторые ранние констелляции. Мы можем также понять, почему все наклонности, не укладывающиеся в рациональную картину того, что должен чувствовать, думать или делать обычный взрослый человек, характеризуются как инфантильные. Без гипотезы о навязчивом повторении было бы трудно понять, почему, к примеру, деструктивные амбиции, или скаредность, или чрезмерные требования к окружению должны рассматриваться в качестве инфантильных наклонностей. Они чужды здоровому ребенку и обнаруживаются у детей, которые уже являются невротиками. Но если наклонности, подобные первым двум, считаются дериватами анально-садистской стадии, а наклонности вроде последней - дериватами детской беспомощности или нарциссической стадии, становится понятно, почему их следовало назвать инфантильными. Наконец, мы можем понять одно из основных терапевтических ожиданий - ожидание того, что пациент поймет свои нынешние проблемы, если увидит их связь с детскими переживаниями, что осознание им существующих инфантильных наклонностей позволит ему от них отказаться как от чего-то устаревшего, а потому не соответствующего его взрослым взглядам и устремлениям. Мы также видим, что не вправе считать пациента излеченным, покуда не был разъяснен тот или иной детский период. Говоря кратко, мы можем теперь понять, почему психоанализ является и неизбежно будет генетической психологией, пока он следует образу мышления, представленному теорией навязчивого повторения. Но такое мышление, даже если допустить наличие явного сходства между нынешними установками и прошлыми, открыто весьма серьезной критике [Ср. критику, высказанную на этот счет Отто Ранком, Давидом Леви, Фредериком Алленом, Ф. Б. Карпфом, Адлером, К. Г. Юнгом и другими]. — 70 —
|