Мастер самопознания. 2-е издание

Столь же показательны примеры, которые я могу при­вести из собственной практики.

Однажды на консультацию ко мне пришел молодой человек и посе­товал на собственную судьбу. На вопрос о том, что же его так удру­чает и печалит, он нерешительно пожал плечами, как-то нервно дер­нулся и выговорил нечто невнятное. Затем напрягся, сжался, съежил­ся и вдруг заявил, словно, наконец, решился: «В последнее время меня преследуют долги. Я никак не могу расплатиться со своими компаньонами. И даже если подворачивается удачный вариант, в са­мую последнюю минуту он срывается. Тут еще ни с того ни с сего жена начала предъявлять повышенные требования, а сын стал дер­зить. Наваждение какое-то».

Внимая его исповеди, я уловил, что в течение сорока минут он семь раз употребил слово «должен», причем безотносительно от описы­ваемой ситуации.

Оказалось, что его основная жизненная опора приходится на слово «должен». И получилось, что его главное руководство к действию заключено в черной магии этого понятия: «Я постоянно кому-то должен — обществу, приятелям, родителям, детям, педагогам...» Наиболее коварный соблазн — расширение принципа долженство­вания и на себя — оказался также характерным для моего посети­теля. Хотя бы такая его фраза, как: «Что я должен делать, доктор?», выразила довольно высокую степень его сцепления с проблемой.

Итак, мы выявили опорный, осевой тезис всей смыс­ловой конструкции, которая ляжет в основу метода прак­тической трансформации личности.

Жизнь есть текст. И конкретная жизнь отдельного субъекта складывается в точном соответствии с тем, что и как он говорит.

Однако в отношении вышесказанного мне довелось ус­лышать довольно логичное возражение: «Как на счет тех, кто говорит хорошо, а живет плохо?» И на самом деле, замечание весьма существенное. Разве мы не встречаем­ся с великолепными говорунами, которым можно вни­мать беспрерывно, но при этом их жизнь оставляет же­лать лучшего.

Вроде бы все правильно. Но здесь следует учесть один момент. Наша речь это не только то, что мы произносим вслух, но и то, что говорим про себя. Внутренняя неосо­знаваемая речь называется мышлением. По определению мышление и есть внутренняя речь. Мы мыслим словами. И даже наши нечаянные фразы оказывают на нас су­щественное воздействие. Как-то раз одна женщина в шутку обронила: «Мой ребенок ну прямо одно наказа­ние» — и через минуту уже забыла об этом. А фраза, тем не менее, записалась подсознательным умом и послужи­ла своеобразным посылом для выстраивания логической цепочки, кстати формально совершенно непогрешимой. Поскольку наказание всегда связано с болью, то послед­няя не заставила себя ждать, и молодая мамаша с непри­ятным удивлением вскоре обнаружила у себя склонность к мигреням и травматизму, чего раньше за собой не на­блюдала.