|
Даже самая изысканная пища - лишь потенциальное испражнение. - Значит ли это, Мастер, то, что вы противник благополучия как такового? - Во-первых, из того, что я говорю, вообще ничто ничего не значит. И ничего не означает, а только - обозначает. Во-вторых, достаточно и во-первых. Что же касается пристрастий, как утверждающих, так и отвергающих, то я не очень-то себя ими обременяю. Разве я сказал, что благополучие - плохо? Я сказал, что благополучие - это всего лишь. Оно - не антипод счастья, равно как и не само счастье. Просто не следует путать эти качества. Я тебе показываю ловушки, в которые попадают многие, чтобы ты не стал одним из них. Но я не занимаюсь поучениями. Хочешь - бери, хочешь - нет. Брать или не брать - выбор твой. Ты берешь, потому что ты выбираешь. Ты не берешь, потому что ты также - выбираешь. Мне не дано права вмешиваться в чей бы то ни было выбор. Таково правило. Нарушить его - превысить полномочия. Мастер чуть призадумался, после чего молвил: Приходилось ли тебе когда-нибудь размышлять о свободе человеческой и о том, что, собственно, такое - свобода эта? Вот мы говорим о необходимости выбора и о личной воле, присутствующей в момент принятия того или иного решения. Но действительно ли присутствует здесь осознанная воля как выражение сознательного намерения? - Признаться, Мастер, я в какие-то моменты был близок к подобным умонастроениям, но глубоко в них не вникал. - А и не надо глубоко. Где глубоко, там нет глубины. Нет глубины там, где глубоко. Ты вот послушай еще одну байку. Назовем ее так: тоска по Адаму. - Таинственно. Все таинственно. Ну да слушай. - И тоном сказителя Мастер начал повествование. ТОСКА ПО АДАМУ "Народ освобожден, но счастлив ли народ?!" - воскликнул некогда великий демократ, хотя и не разночинец, бренча на своей мужественной лире. Нынешние разночинные и просто чиновные демократы поют иные песни, похрустывая косточкой, оброненной с барского стола. И, конечно же, извечные российские вопросы "кто виноват" и "что делать" нержавеющим дамокловым мечом все еще нависают над нашими поднаторевшими, но все еще незрелыми умами. А действительно, кто виноват? И - что делать? Мне бы с вальяжной важностью, утонув в роскошном кресле, по-фрейдовски неторопливо углубляться в таинственные души вежливых посетителей, но Ее Величество Жизнь вносит свои коррективы, далеко не всегда спрашивая согласия у своих подданных. Кресло пришлось отодвинуть и пересесть на стул, потому что последний предоставляет больше возможностей для быстрого реагирования, необходимость которого возникла как следствие притока новых посетителей, чья душевная смута полностью поглотила в себе смуту социальную. — 18 —
|