|
Обратимся же к тексту. Эриксон придает большое значение тому, что Фрейд с самого начала говорит: мы принимаем. Персонаж его тем самым удваивается — он принимает вместе с женой. Речь идет о маленьком домашнем празднике, на который, будучи другом семьи, должна явиться и Ирма. Я готов согласиться, что слова мы принимаем действительно выставляют Фрейда в роли главы семейства, но вовсе не уверен, что они подразумевают сколь-нибудь заметную двойственность его социальной функции, так как Frau Doktor не появляется в сновидении ни на минуту. С момента, когда Фрейд вступает в разговор, визуальное поле сужается. Он берет Ирму за руку и начинает делать ей упреки, обвинять ее: Это ты виновата, если бы ты меня слушала, все бы шло хорошо. Ирма, со своей стороны, отвечает ему Ты представления не имеешь, как мне больно здесь, и тут, и еще вот здесь — в горле, в животе, в желудке. А потом она жалуется, что ей все прямо стягивает, zusammenschn?re. Это zusammenschn?ren кажется мне особенно выразительным. М-м X; — В те времена, чтобы стянуть корсет туже, за шнуры нередко тянули три или четыре человека сразу. Лакан: — Фрейд взволнован ее словами и начинает проявлять некоторое беспокойство. Он подводит ее к окну и просит открыть рот. Все происходит, таким образом, на фоне спора и сопротивления — сопротивления не только тому, что Фрейд предлагает, но и осмотру. Речь идет о сопротивлении, свойственном женщинам. Авторы, как правило, благополучно минуют этот момент, ссылаясь на пресловутую "викторианскую" женскую психологию. Ясно ведь, что женщины нам больше не сопротивляются — женщины, которые сопротивляются, нас больше не возбуждают, и когдаречь заходит о женском сопротивлении, все шишки сыплются на бедных викторианок. Это действительно забавно. Перед нами следствие культурализма, который в данном случае не открывает м-ру Эриксону глаза на происходящее. Тем не менее именно вокруг этого сопротивления ассоциации Фрейда и строятся. Благодаря им становится ясно, что хотя в сновидении появляется только Ирма, дело далеко не в ней одной. Между теми, кто за ней вырисовывается, находятся, в частности, две фигуры, симметричность которых не делает их менее проблематичными, — это жена Фрейда, на тот момент, как известно, в положении, и другая больная. Хорошо известно, насколько важную роль играла в жизни Фрейда его жена. Он питал к ней привязанность не просто семейную, а именно супружескую, в высшей степени идеализированную. Однако некоторые нюансы их отношений говорят, похоже, о том, что в плане непосредственных чувств дело не обошлось с его стороны без некоторого разочарования. Что касается другой больной, то это, если можно так выразиться, больная идеальная, так как она пациенткой Фрейда не является, хороша собой и к тому же заведомо умнее Ирмы, о чьих умственных способностях принято отзываться неблагоприятно. Привлекает в ней и то, что она не обращается к Фрейду за помощью, так как это позволяет ему лелеять надежду, что рано или поздно она с такой просьбой обратится. Особенно сильно он, однако, на это не рассчитывает. Короче говоря, женщина, а вместе с тем и отношения Фрейда с Ирмой, раскрываются здесь подобно вееру — от чисто профессиональных интересов до всевозможных форм воображаемого миража. — 143 —
|