|
А воздействует он именно потому, что уже никак не действует. Одним лишь только присутствием своим воздействует. Это мною давно замечено – чем меньше действуешь, тем больше воздействуешь. А я уж повидал на своем веку всякого. В пространстве нас разгуливает великое множество. Естественно, мы все не видимы. Как микробы. Мы вселяемся в те головы, которые готовы нас принять. Почти никто из тех, кто нас принимает, нас не понимает. Но нам и не нужно понимание. Внимание – вот что насущно. Поэтому внимание гораздо важнее, чем понимание. Впрочем, мы и не особенно торопимся. Мы гуляем сами по себе, получая наслаждение от самих же себя. Между тем, некоторые нетерпеливые головы втягивают нас внутрь себя каким-то таинственным образом и делают достоянием публики – публикуют. Публика охает или плюется. Но всегда достается голове. А мы неуязвимы. Публика и не подозревает, что авторы – мы, а не головы. Однажды меня уловил один отрок. Он подумал тогда, что сочинил рассказ. И отослал свой продукт в редакцию школьного журнала «Юный следопыт». Меня напечатали, а отрока похвалили. Но я сам тогда был маленьким и еще не созревшим. Поэтому, не смотря на свою известность, я посчитал ее несколько преждевременной. Быть может, я еще и не был в полной мере готов тогда к проникновению в меня стольких взглядов. Одни щекотно скользили по мне, другие нахраписто ввинчивались, иные тяжело обрушивались… но я выдержал натиск этой тьмы глаз. Постольку поскольку я не полностью тогда влетел в мальца, и какая-то часть меня осталась в пространстве, то эта часть и стала расти и развиваться. А, когда я вырос, то невольно задался вопросом – в какую голову вселиться? Тот малец тоже изрядно подрос. И стал известным охотником за нами. Книжки с его именем стали пользоваться спросом. Что ж, можно и напомнить о первой дружбе. Я полетел к нему. Но его голова была уже занята другим текстом. Я его узнал. Мы как-то вместе гуляли. Он тоже меня узнал и поприветствовал – заходи, мол. Я сказал, что подумаю. А пока повею где-нибудь свободно, в свое удовольствие – развеюсь. Он напомнил – ты не человек, тебе надлежит веять, а не развеиваться. Я сказал – как ты думаешь, он примет меня сейчас? небось, и забыл про меня. Мой собрат ответил – тексты никогда не забываются, если хочешь – залетай, куда он денется? свернешься до поры до времени клубочком где-нибудь у четверохолмия, а потом объявишься – вот и я, дескать. Я сказал, что непременно хочу быть материализованным. Он ответил – разве ты не помнишь положение Великого Текстора – пока твое время не пришло, твоя материализация невозможна. Я вздохнул – да, невозможна. — 74 —
|