|
269 и т. п. Особой мишенью ее сочинений была дама из круга знакомых автора, которая по необъяснимым причинам была ей глубоко антипатична. Она объявила эту даму воплощением известной парижской отравительницы, вызвавшей большую сенсацию в XVIII веке. Она утверждала, что эта дама и сейчас еще продолжает свое опасное ремесло, но иным, гораздо более рафинированным способом, нежели прежде, а именно: по наущению сопровождающих ее злых духов она изобрела особую жидкую смесь - достаточно выставить ее на воздух, чтобы .она вобрала в себя все находящиеся вокруг туберкулезные бациллы, которые сразу будут отлично развиваться. Такой вот жидкостью, подмешав ее к еде, эта женщина отравила своего мужа, который действительно умер от туберкулеза, а также одного из своих любовников и своего собственного брата, чтобы стать наследницей последнего. Старший сын этой дамы является внебрачным сыном ее любовника. Другому своему любовнику она родила внебрачного ребенка, уже будучи вдовой, и, наконец, она находилась в безнравственной связи с собственным братом, отравленным ею позже. Таким образом, С. В. сплетала бесчисленные, похожие одна на другую истории, в которые она непоколебимо верила сама. Персонажи этих романов становились также действующими лицами ее видений, как, например, эта дама в описанном выше видении с пантомимой исповеди и отпущением грехов. Все, что ни случалось вокруг пациентки мало-мальски интересного, вовлекалось в эту систему романов и включалось в порядок родственных отношений с более или менее точными данными относительно прежних воплощений и оказавших влияние духов. Та же участь ожидала всех тех, кто становился знакомым С. В. В зависимости от того, обладал ли этот человек ярким или неопределенным характером, он квалифицировался как первое или второе воплощение. По преимуществу эти люди также определялись и как родственники, причем всегда очень конкретно. И только позднее, часто много недель спустя, после экстаза внезапно объявлялся новый, сложно скомпонованный роман, который объяснял столь необычное родство прежними воплощениями или незаконными связями. Лица, кото- 270 рые были симпатичны С. В., как правило, оказывались очень близкими родственниками. Эти семейные романы (за исключением приведенного выше) всегда были составлены очень предусмотрительно, так что контроль был совершенно невозможен. Преподносились они, однако, всегда с потрясающей уверенностью и часто поражали исключительно ловким использованием отдельных деталей, которые С. В. могла где-то наблюдать или заимствовать. Романы по большей части носили зловещий характер. Смерть от яда или от кинжала, совращения и изгнания, подделки завещаний и тому подобные вещи играли в них исключительно важную роль. — 162 —
|