|
Фрейд был чужд этой культуре, пересекаясь с ней либо в некоторых своих источниках, прежде всего в Ницше, либо в своих русских учениках и пациентах. Шпильрейн на этой культуре воспитывалась *. В символическом смысле она осуществила свою мечту — родила свою статью, как Зигфрида, от смешения двух духовных традиций, еврейской и арийской. Сославшись на Шпильрейн, Фрейд продолжал свои рассуждения в „По ту сторону принципа удовольствия" в совершенно необычном стиле. Подчиняясь новой для себя логике, он медленно, многословно и, как он выразился, „хромая", продвигается от идеи влечения к смерти к прямо связанной с ней (см. гл. 2) идее смешения полов. Естественно, он цитирует тут платоновский миф об андрогине, попутно вспоминая еще сходную теорию в „Упанишадах". Именно здесь — среди всего им написанного! — Фрейд чувствует, что чересчур близок к роли „адвоката дьявола". Поразительно ощущать растерянность столь резкого и уверенного обычно мыслителя, когда он, слишком глубоко соприкоснувшись с чуждой ему традицией, останавливается: „Я думаю, на этом месте нужно оборвать рассуждения... Я не знаю, насколько я в них верю". И действительно, идея влечения к смерти переключает психоаналитический дискурс из эдиповской логики в принципиально иную логику, логику Диониса. Ясная, рациональная и гетеросексуальная мысль Фрейда размывается здесь совсем иными идеями Платона, Ницше и русских символистов. За этим должна была бы следовать переоценка базовых психоаналитических ценностей... Но Фрейд вовремя остановился, признавшись в моральном характере своих затруднений, по сути дела в самоцензуре: „к сожалению, редко можно быть беспристрастным, когда дело касается последних вопросов... Я полагаю, что каждый одержим здесь... пристрастиями, влечениями которых он бессознательно руководствуется в своем размышлении". Рядом с Фрейдом 11 декабря 1911 года Сабина Шпильрейн была принята в члены Венского психоаналитического общества. Это произошло на том же заседании, на котором Фрейд исключил из Общества А. Адлера и пятерых его сторойннков. В истории психоаналитического движения начинается полоса расколов и мучительной борьбы. Одновременно это период, когда „старый мастер", как называл себя Фрейд, изгоняющий из своего мира то одного, то другого „сына" и наследника, становится все более зависимым от череды „приемных дочерей". П. Роазен насчитывает около десятка таких женщин психоаналитиков, которые по очереди занимали место рядом с Фрейдом — от Евгении Сокольницкой, которая, несмотря на пройденный психоанализ у Фрейда, покончила с собой в 1934 году, до княгини Мари Бонапарт и нескольких подруг Анны Фрейд. Сабина Шпильрейн должна бы по праву занять первое или одно из первых мест в этом списке. То, что писал ей Фрейд 27 октября 1911 года, говоря о скандальной ссоре с Адлером и его сторонниками, раскрывает значение для него этого женского общества и тогда, и много позже: „Как женщина, Вы имеете прерогативу более точно видеть вещи и более достоверно оценивать эмоции, чем мужчина. Тем более приятно, что Вы стали нежной рукой разглаживать наши складки и морщины. Действительно, я часто страдаю от своей неспособности поддерживать среди членов нашего Общества достойный уровень личного поведения и взаимного уважения. Наш последний вечер, конечно, не был восхитителен. Но я далеко не всегда столь же лишен чувства юмора, как могло показаться Вам в этом случае. Во всем остальном я полностью одобряю Ваше отношение и с доверием смотрю в будущее". Юнгу он сообщил о принятии „внезапно появившейся фрейлейн Шпильрейн" и не без гордости написал ему, что „она сказала, что я не выглядел таким злым, каким, по ее представлениям, я должен был выглядеть". — 114 —
|