|
Например, молодая женщина, чья мать вечно пребывала в депрессии, неизменно заканчивала встречу со мной какой-нибудь шуткой, зная, что меня легко рассмешить. За этим проявлением переноса стояло не только желание уйти, унося с собой мою улыбку как свидетельство того, что она хорошо вела себя на сессии; нет, она чувствовала себя умненькой малюткой, которая развеселила свою мрачную мамочку и теперь может покинуть ее без чувства вины. Это проявление переноса прятало еще одну сторону ее инфантильной ситуации, которой она стыдилась и которую желала отрицать. Как только эта первая относящаяся к переносу установка была понята, истолкована и проработана, моя пациентка начала обнаруживать сильное сопротивление переносу и моим истолкованиям ее переноса. Дело в том, что за ее желанием видеть свою мать и (при переносе) меня счастливыми стояло отчаяние от того, что ее чувства и потребности расходятся. Она была в ужасе от своего тайного гнева и стыдилась выставить напоказ фрустрированного гадкого ребенка, спрятанного внутри нее. Итак, пропала славная малютка; на ее месте была сердитая, сварливая девчонка, которая огрызалась на каждую мою интерпретацию и пробуждала своей злостью огромное раздражение и злость во мне самой — контрпереносные чувства, которые я должна была контролировать, чтобы помочь моей пациентке. Как только мы прошли эту фазу ее анализа, мы поняли, что то, что происходило между нами, было реверсивным переносом, описанным П. Кинг (1978). Я попадала в положение маленького ребенка, который едва может сдержать свой (мой) ответ депрессивной матери, которая пробуждается к жизни только во взрывах гнева, ожесточенных спорах и ссорах с дочерью. Мой инстинкт заставлял меня сопротивляться переносу, но я постоянно втягивалась в положение, в котором я могла быть или ребенком, который прячет свой гнев для того, чтобы умиротворить мать, или взрываясь, превращаться в ту мать, которая была у пациентки в детстве. В обоих случаях проработка материала и освобождение пациентки из инфантильной позиции не достигались. После нескольких месяцев такой ситуации пациентка пришла с очень болезненной личной проблемой. Рассказав мне о ней, она добавила, что колебалась два дня: не поведу ли я себя, в ответ на ее боль, так же, как вела ее мать, но в то же время она уже знала, что я так себя не поведу, и реальность подтвердила ее мнение обо мне. После этого наша напряженная работа над чувствами переноса-контрпереноса (управляемое повторение ее отношений с матерью в аналитической ситуации) принесла перемены и в ней самой, и в том, каких ответов она теперь ожидала от других. Это отразилось на ее браке и сблизило с мужем. — 22 —
|