|
Если попытаться дать обобщающую характеристику психического состояния на разных этапах болезни Кандинского, то их можно определить как остро и подостро протекающие, весьма продуктивные галлюцинаторно-параноидные приступы, возникающие на аффективно измененном фоне, преимущественно депрессивном. Такова психопатологическая картина перенесенного Кандинским психического заболевания, ярко описанная им в монографии «О псевдогаллюцинациях». Высказывания Кандинского о своей болезни в статье «К учению о галлюцинациях» дополняют самоописание болезни в монографии «О псевдогаллюцинациях» и представляют большой интерес в разных отношениях. Прежде всего следует отметить, что Кандинский со всей определенностью дает характеристику галлюцинаторно-параноидного синдрома, наблюдающегося в клинической картине его заболевания как преимущественно галлюцинаторного. Он прямо пишет: «Я испытал обильнейшие и разнороднейшие галлюцинации во всех чувствах, за исключением разве вкуса… самыми частыми, самыми разнообразными и живыми были у меня галлюцинации зрения, осязания или общего чувства»… В то же время, рассматривая бред и галлюцинации в клинической картине во временных отношениях, он указывает на наличие на первом этапе его заболевания только одного бреда. «Первые месяцы болезни, — пишет он, — галлюцинаций вообще вовсе не было. Этот первый период болезни главным образом характеризовался усиленной, хотя и беспорядочной, интеллектуальной деятельностью, так сказать интеллектуальным бредом (обилие идей, их быстрый и в то же время неправильный ход, ложные и насильственные представления…). Если первый стадий болезни можно назвать стадием интеллектуального бреда, то второй период существенно характеризуется чувственным бредом». Касаясь соотношения между бредом и галлюцинациями в их содержании, можно отметить самонаблюдение Кандинского о выраженной разобщенности между ними. «… С удивлением заметим, как сравнительно мало характер галлюцинаций определяется характером интеллектуального бреда. Вообще, разве только 1/10 всех испытанных мною галлюцинаций имела прямую связь с насильственными и ложными представлениями». И, наконец, представляет особый интерес то, что в соотношениях между бредом и галлюцинациями на этапе, когда начинают преобладать галлюцинации, Кандинский отмечает известный антагонизм между этими двумя психопатологическими феноменами. «С появлением и развитием галлюцинаций, — пишет он, — прежний, чисто интеллектуальный бред, стал отходить на задний план. Вообще, в период чувственного бреда интеллектуальная сфера уже не работала, как прежде усиленно, скорее бездействовала». — 63 —
|